Физиология активности и музыкально-исполнительский процесс

План лекции:

• 1. Сущность парадигмы физиологии активности, и её значение для музыкальноисполнительского процесса.
• 2. Основной физиологический механизм в специфической деятельности музыканта-исполнителя и его практическое значение.
• 3. О слухо-моторной связи инструменталиста-духовика.
• 4. Влияние специфических особенностей духовых инструментов на исполнительский процесс.
• 5. Практическое применение метода слухо-моторной регуляции в музыкальной педагогике.

Теоретической основой концепции развития навыка гибкого управления исполнительским аппаратом при игре на духовых инструментах вполне может служить так называемая физиология активности. Она изложена в книге «Очерки по физиологии движений и физиологии активности» (1966) одним из создателей этого учения — Н. А. Бернштейном, учеником и последователем И. П. Павлова. Интересно отметить, что первые принципы физиологии активности были сформулированы ещё в 1935 году. С тех пор «новая» теория, пройдя более чем полувековой путь, завоевала прочные позиции во всем мире. О её влиянии говорит хотя бы тот факт, что заложенные в 30-х прошлого века годах фундаментальные принципы этой теории в послевоенное время стали основой для возникновения нового направления в физике — кибернетики [см.: 4, с. 11].

Попытаемся кратко рассмотреть некоторые принципиальные вопросы, ознакомимся с новыми взглядами на физиологическую природу двигательного процесса, которые весьма существенно отличаются от прежних, давно сложившихся, традиционных, и которые более полно отражают истинную картину формирования и развития исполнительских навыков игры на музыкальных инструментах.

Основным отличием механизма физиологии активности от прежних взглядов на двигательные процессы, которые объяснялись по принципу рефлекторной «дуги» (сигнал - ответ), является признание таких функций головного мозга, которые придают двигательному акту структурированность и более определённую целенаправленность. Движение, согласно принципам физиологии активности, начинается с зародившейся в мозгу цели действия благодаря процессу восприятия. В ходе реализации этого движения мозг осуществляет постоянный анализ двигательных действий и корректирует (порой неоднократно) их адекватность до завершения всей работы в соответствии с заданной целью. Вовлекаемые в этот акт структурные образования головного мозга весьма многочисленны, поскольку речь идёт не просто о совершении действия, но и о достижении его предполагаемого качества. Неоднократность включения этих структур в аналитико-корректирующий процесс уподобляет общую картину такого управления двигательным актом рефлекторному кольцу, что в целом отличается от принципа рефлекторной «дуги».

Рассмотрим, какие психофизиологические функции музыканта-духовика неизбежно затрагиваются при игре на духовом инструменте. Действия исполнителя определяются анализом звучания инструмента, а также необходимыми коррекциями элементов игрового аппарата для воспроизведения и удержания нужного качества звучания. Физиологи и психологи (П. Анохин — 1958, 1968, О. Виноградова — 1961, А. Леонтьев — 1975, 1976) называют подобные функции организма ориентировочно-исследовательскими реакциями [см.: 2, 3, 5, 8, 9].

Такие реакции в живом организме возникают всякий раз, когда индивидуум сталкивается с новыми, незнакомыми раздражителями. Возникновение ориентировочно-исследовательской реакции не обязательно должно обусловливаться целенаправленностью раздражителя. Ссылаясь на исследования Н. А. Попова (1921), С. И. Чечулина (1923), И. С. Розенталя (1929) и других, психолог В. Д. Небылицын в книге «Основные свойства нервной системы человека» (1966) указывает, что «механизм ориентировочной реакции представляет собой генерацию внутреннего торможения, являющегося врожденным (то есть, безусловным)» [12, с. 85]. Более поздние работы Е. Н. Соколова (1958) и О. С. Виноградовой (1959, 1961) расширили взгляд на этот во прос, и под названными реакциями, по словам В. Небылицына, стали понимать «целую систему реакций, соединённых в сложном сомато-вегетативном комплексе» [12, с. 85].

Исследуя ориентировочно-исследовательские реакции, П. Анохин в книге «Биология и нейрофизиология условного рефлекса» (1968) приходит к выводу, что они происходят на основе существования так называемой функциональной системы. Последняя формируется в результате определенной систематической деятельности человека [2, с. 194].

Например, регулярные занятия на музыкальном инструменте создают условия для возникновения специфической функциональной системы, которая объединяет все органы человека, участвующие в процессе музыкального исполнительства и возглавляемые центральной нервной системой. Это возникшее физиологическое образование подчиняет своей деятельности работу всех других органов, не входящих в него. Направленность действий функциональной системы одна — достижение конечного результата в определенной работе человека. Даже если какой-то отдельный элемент этой системы выходит из строя, она способна находить компенсирующие действия других органов для достижения поставленной цели: «...исправления двигательных актов в связи с компенсацией нарушенных функций протекают на основе непрерывной информации от получаемых результатов» [2, с. 194]. П. К. Анохин определил функциональную систему как аппарат саморегуляции, который «осуществляет избирательное вовлечение и объединение структур и процессов на выполнение какого-либо четко очерченного акта поведения или функции организма» [2, с. 212-213]. Кроме всего, рассматриваемая нами система является еще и универсальной, способной к получению любого приспособительного движения или целого акта [2, с. 211]. Очевидно, что такие действия функциональной системы наилучшим образом выявляют принципы физиологии активности — науки, рассматривающей и объясняющей любые действия живого организма гораздо шире, нежели физиологические закономерности рефлекторной «дуги» — принципа, который заложен во многих методических разработках по обучению игре на музыкальных инструментах.

Таким образом, столкнувшись с новыми раздражителями, воспринимая их, функциональная система стремится к адекватному отражению их в своих действиях. Поэтому она направляет рабочий режим органов, участвующих в данном процессе к тому, чтобы скорее компенсировать разницу между тем, что воспринимается рецепторами и тем, что фактически отражается в самом протекающем действии. В. Небылицын в книге «Основные свойства нервной системы человека» (1966) отмечал, что ориентировочно-исследовательская реакция проявляется не у всех людей одинаково. Она зависит от ряда факторов (таких, например, как порог ориентировочной реакции, величина, скорость угашения реакции и т. п.), которые зависят, в свою очередь, от свойств нервной системы человека [12, с. 87].

Например, музыкант, обладающий высокой чувствительностью слухового анализатора, способен, по мысли В. Небылицына, к проявлению быстрой ориентировки, поскольку «сенсорный стимул, <...> падающий на данную систему, получает большую физиологическую эффективность...» [12, с. 90]. В этом случае воспроизведение нового качества звучания таким инструменталистом будет и лучше, и быстрее. Несколько ранее, изучая особенности индивидуальных различий человеческой сенсорики, Б. М. Теплов выявил, что высокая чувствительность присуща слабой нервной системе, и наоборот, ориентировочная реакция у лиц, обладающих большой возбудимостью нервной системы, возникает в основном с большей амплитудой, интенсивностью и длительностью [14, с. 126-127].

Очевидно, что такие факторы, как сила или слабость нервной системы человека, являющиеся врожденными (а значит, определяющими темперамент индивида), имеют прямую связь с чувствительностью анализаторов. Следовательно, важно отметить, что именно темперамент оказывает существенное влияние на качество ориентировочно-исследовательской реакции. Последнее обстоятельство важно для педагогической практики.

Изучая особенности протекания подобных реакций у разных людей, психолог Л. Б. Ермолаева-Томина в статье «Концентрированность внимания и сила нервной системы» (1959) делает предположение, что при слабой нервной системе ориентировочная реакция охватывает боль шие участки коры мозга, что ведет к повышению чувствительности анализаторов. И наоборот, снижение чувствительности у испытуемых с сильными корковыми клетками объясняется тем, что при реакции возбуждение быстро локализуется в том анализаторе, где он непосредственно воспринимается [6, с. 102].

Аналогичного мнения придерживается и В. Небылицын. Им были получены экспериментальные данные по измерению времени реакции на звуковой стимул. Результаты опытов показали, что время реакции на слабые звуковые сигналы (около 45 децибел) у испытуемых со слабой нервной системой меньше, чем у испытуемых с сильной нервной системой. «Более короткое время реакции у "слабых" индивидов обусловлено их более высокой чувствительностью и более низкими порогами ощущений». Эти особенности нервной системы позволяют стимулу проявляться более эффективно. Различия же в быстроте реакции между сильной и слабой нервной системой выявляются во время воздействия на них наименьшего по своей физической интенсивности стимула [12, с. 230-232]. Подобные выводы характерны также для работ ряда авторов: 3. Г. Туровской (1963), В. Д. Небылицына, Э. А. Голубевой, И. В. Равич-Щербо, Л. В. Ермолаевой-Томиной (1965) и других.

Можем ли мы утверждать, что приведённые выше данные разработаны и продуктивно используются в методике обучения игре инструменталистов-духовиков? Представляется, что рассмотренные особенности ориентировочно-исследовательских реакций человека имеют большое значение для практики обучения духовиков, так как могут быть с успехом использованы в процессе формирования у них навыка гибкого управления исполнительством.

Следует отметить, что ориентировочно-исследовательская реакция, действующая благодаря постоянным подкрепляющим функциям специальной формации головного мозга — ретикулярной системы, описана физиологом А. Лурия в книге «Мозг человека и психические процессы» (1970) [см.: 11]. Для достижения требуемого результата, по мнению П. Анохина, ориентировочно-исследовательская реакция проводит непрерывный выбор необходимых сведений, поступающих из внешней среды и от органов, участвующих в данном акте, «все время производит сопоставление этой подбираемой афферентации с основной доминирующей мотивацией и с элементами прошлого опыта» [2, с. 228].

Благодаря какому физиологическому механизму это происходит?

Если в прежней рефлекторной теории вопросам результатов деятельности в физиологическом процессе не уделялось никакого внимания, то в физиологии активности данные факторы являются одним из основополагающих моментов в формировании всего поведенческого акта человека.

Согласно этой физиологической теории, во время любого вида деятельности живого организма в мозг постоянно поступают афферентные сигналы о качестве проделываемой работы. Они оцениваются в мозгу в соответствии с генеральной задачей всей работы, которую наметил осуществить индивидуум, и к которой последний стремится. Оценки этой деятельности позволяют вносить по ходу действия коррективы, эфферентные приказы в работу тех или иных органов данной функциональной системы. Как утверждал П. К. Анохин, «именно параметры результатов могут информировать мозг о полезности совершаемого действия и составляют в целом обратную афферентацию, то есть своеобразный афферентный интеграл, афферентную модель результатов» [2, с. 234].

Постоянно изменяющиеся факторы внешней среды, которые путем афферентного синтеза непрерывно поступают в мозг, формируют там своеобразное временное образование — акцептор действия — аппарат, охватывающий самые различные представительства коры мозга (необходимые только для завершения данной работы). Благодаря этому аппарату происходит анализ поступающей информации, необходимый отбор эфферентной стимуляции (приказов) периферийным органам, отвечающим за весь поведенческий акт.

Кроме этого, акцептор действия является аппаратом, который способен не только контролировать, но и предсказывать результат действия. В том случае, если поступающая информация о результатах работы не соответствует ожидаемой цели, то в двигательный процесс включаются компенсаторные приспособления, которые призваны завершить деятельность до предполагаемой модели. Музыкант, например, стремится исправить возникающие при игре несоответствия того или иного рода (художественно-интонационные, технологические и т. п.).

Анохин П. К. считает, что такая работа акцептора действия закономерна. «Во всех случаях посылки мозгом возбуждений через конечные нейроны к периферическим рабочим аппаратам одновременно с эфферентной "командой" формируется некоторая афферентная модель, способная предвосхитить параметры будущих результатов и сличить в конце действия это предсказание с параметрами истинных результатов» [2, с. 247-248].

Такого рода работы акцептора действия, то есть предсказание результатов деятельности, считают вполне оправданной и другие авторы, как физиологи — Г. Бишоп (1959,1960), Т. Баллок (1961), так и кибернетики — М. Е. Мэрон (1962), Г. Паск (1963).

Мы проследили действие психофизиологического механизма ориентировочно-исследовательской реакции человека. Попытаемся теперь рассмотреть вопрос о том, каким образом звуковые стимуляции реализуются в нужные двигательные акты? Как достигает музыкант-исполнитель требуемого звучания инструмента при воздействии внутреннего слухового представления или же внешнего звукового стимула? Как осуществляется связь между слуховым и двигательным аппаратами? Ответы на эти вопросы представляют для нас особый интерес, поскольку они открывают прямые возможности для практического использования данных связей в формировании навыка мобильного управления исполнительством, и, следовательно, заключают в себе потенциал совершенствования методики обучения музыкантов.

Мы отмечали, что в любой момент деятельности человека в мозг постоянно поступает афферентная информация извне и от периферических органов, участвующих в данном двигательном акте. Кроме того, как показано в работе П. Анохина «Ориентировочный рефлекс и ориентировочно-исследовательская деятельность» (1958), осуществляются и постоянные эфферентные команды из центра на периферию для получения запланированной модели [см.: 3]. Эти процессы показывают наличие прямых и обратных афферентаций (прямых и обратных связей).

Однако принцип прямой и обратной связи выражается не только в обмене афферентными и эфферентными воздействиями. Как отмечает физиологА. Крылова в книге «Функциональная организация слуховой системы» (1985), главное значение этого принципа «принадлежит к необходимым функциям саморегуляции (внутри своей системы) и межсенсорной регуляции» [7, с. 84]. Этот факт констатируется также в работах А. С. Батуева и Г. А. Куликова (1983),

А. В. Бару (1978) и других.

Если учесть, что во всей этой работе перед музыкантом будет заранее поставлена определенная задача — быстро по ходу игры выявить разницу в окраске звука и суметь перестроиться, воспроизвести на инструменте качественно новый звук, характеризующийся, например, иной динамикой, штрихами и т. п., то эта установка должна способствовать правильному нахождению оптимальных двигательных приемов игры.

Будучи одной из стадий афферентного синтеза, как утверждал П. Анохин, мотивационное возбуждение играет важную роль в этом процессе, «так как вообще трудно представить себе какой-либо поведенческий акт без соответствующих предпосылок типа побуждения различного характера» [2, с. 221]. Специальные исследования (К. В. Судаков, 1965) подтверждают, что отсутствие мотивации не обусловливает целенаправленных действий (например, если животное сыто, оно не будет есть).

Но каким же образом происходит межсенсорная регуляция? Как осуществляется выбор эфферентных «команд» на выполнение работы, нужной только в заданной ситуации?

Исследования базовых основ слуховой системы человека, проведённые А. Крыловой (1985), подтвердили полученные ранее сведения о наличие в коре мозга нейронов с различными свойствами определения звуковых сигналов: по частоте (М. Merzenich, J. Brugge, 1973), по интенсивности амплитудно-модулируемого сигнала, а также — нейроны, способные находить качественную разницу двух звуковых сигналов, включаемых последовательно (М. Abeles, Y. Gottlib, Е. Vaada, 1981). Указанные нейроны могут избирательно активизироваться, то есть в

20 >щвгг

зависимости от той или иной поставленной перед музыкантом задачи, выполнять свои функции. Поскольку нисходящие эфферентные волокна, идущие от коры головного мозга в различные представительства, имеют собственные частотно-пороговые характеристики, то они, по словам А. Крыловой, «избирательно вовлекаются в реакцию в зависимости от спектра сигнала и могут оказывать избирательные влияния (возбудительные или тормозные) на элементы нижележащих отделов» [7, с. 82].

Действия инструменталиста-духовика направленные на адекватное воспроизведение нужного звука, основываются на закономерных специфических связях слухового анализатора и двигательной сферы. Эта связь, естественно, возникает в процессе многократных, регулярных занятий музыканта (пение или игра на инструменте). Чем беднее опыт работы на инструменте, тем меньше потенциал слухо-моторных связей у инструменталиста-духовика. На важность подобных связей указывает психолог А. Н. Леонтьев в статье «О механизме чувственного отражения» (1959). «...Раздражимость периферического слухового органа, — писал он, — создает <...> только необходимое условие отражения звука в его специфических качествах; что же касается того, в каких именно качествах осуществляется это отражение, то это определяется участием того или другого моторного звена в реципирующей рефлекторной системе», которые «...не просто дополняют или усложняют конечный сенсорный эффект, но входят в число основных компонентов данной системы» [10, с. 34-35].

Реальное существование слухо-моторных связей подтверждается многочисленными исследованиями. Не случайно известный лингвист П. Делатре в книге «Условия акустических показателей» (1958) подчеркивает: «Звуковая волна воспринимается не прямо, а опосредовано (indirectement) путем соотнесения ее с артикуляционными движениями (par reference au geste articulatoire)».

Связь слухового аппарата с моторными функциями голосового аппарата (пение вслух или внутренне) при интонировании показана Б. М. Тепловым в книге «Психология музыкальных способностей» (1961): «Слуховые представления тесно связаны с моторикой, особенно с вокальной, с “внутренним пением”» [14, с. 187]. Относительно доводов о том, что слухо-моторная связь не всегда может проявляться, Б. Теплов указывал: «Двигательные моменты приобретают принципиально существенное значение (и даже становятся необходимым, обязательным условием) тогда, когда требуется произвольным усилием вызвать и удержать музыкальное представление» [14, с. 193]. Если же музыкальные представления возникают непроизвольно, то проявление какой-либо моторики может, действительно, не наблюдаться. Отсюда, как следствие, вытекает вывод о необходимости целенаправленной работы над развитием слухо-моторных связей. Если слухо-моторные связи у певцов изучены весьма широко, то, к сожалению, этого нельзя сказать относительно музыкантов-духовиков. Вопрос этот тем более представляет интерес; ведь проявления слухо-моторных отношений у инструменталистов духовых специальностей гораздо сложнее в силу исполнительской специфики, нежели у вокалистов.

Особые условия игровых действий духовиков определяются, как известно, тем, что качество извлечения, ведения звука и всего музицирования в целом зависит не только от степени натренированности мышц исполнительского аппарата, но и от физико-акустических характеристик того или иного инструмента. Звук рождается благодаря колебанию воздушного столба, заключенного в канале инструмента. Сам колебательный процесс, в свою очередь, зависит от того, к какой акустической системе относится данный инструмент: к системе закрытых (как, например, кларнет), или к системе открытых труб (все медные духовые инструменты, флейта, гобой, фагот, саксофон). И мастерство игры духовика заключается в том, насколько точно соответствуют физиологические функции элементов исполнительского аппарата играющего объективным свойствам инструмента.

Следовательно, проблемы игры на духовых инструментах определяются тем, что исполнители так или иначе вынуждены подчинять действия своего игрового аппарата особенностям инструмента. Сложность всего процесса заключается, таким образом, в двух факторах: первый определяется доминирующими физическими свойствами духового инструмента, второй — совершенством исполнительской психофизиологии музыканта.

В данном параграфе мы попытались рассмотреть основные механизмы игрового процесса на духовых инструментах: функциональную систему играющего, на основе которой возникают, благодаря постоянно работающим (на нейронном уровне) прямым и обратным связям, обеспечивающим ориентировочно-исследовательские реакции. Последние дают возможность, руководствуясь заданной целью, после тонкого анализа выбрать необходимые двигательные акты для решения конкретной исполнительской задачи.

Обратные слуховые связи позволяют музыканту мгновенно реагировать на несоответствие результата игры с основным замыслом (установкой). И это стремление к требуемому качеству заставляет инструменталиста искать свой, только ему необходимый режим работы элементов игрового аппарата. Этим обусловливается, с одной стороны, подлинный индивидуальный подход к обучению, а с другой — обеспечивается качественно новый навык игры — навык гибкого управления исполнительским аппаратом. На основе именно такого подхода к процессу обучения возможно, по нашему мнению, формирование и совершенствование любого навыка игры.

Нельзя не отметить факт практического использования обратных связей. Многие педагоги, представители других музыкальных специальностей, проявляют к ним интерес. Так, например, профессор Российской академии музыки имени Гнесиных Б. И. Талалай, исследуя возможности устранения излишней зажатости игрового аппарата виолончелиста, делает в своей статье «Опыт использования срочной информации для коррекции мышечных напряжений при обучении игре на виолончели» (1978) вывод о целесообразности применения в процессе обучения игре на виолончели так называемой срочной информации. Она «заключается в подаче обучаемому во время упражнений сведений о тех или иных параметрах совершаемого им действия...» и «представляет собой введение дополнительного контура обратной связи, что приводит к более эффективному контролю за совершаемым движением и формированию навыка» [13, с. 183].

Указывая на плодотворность применяемой методики «для снятия мышечного напряжения даже в течение одного сеанса упражнений», автор в то же время обращает внимание на то, что подобное же расслабление наблюдалось и у группы мышц, «с которых информация не подавалась», что свидетельствует «о перестройке координационных отношений в аппарате левой руки». Данный факт позволяет говорить о перспективности предлагаемого метода обучения виолончелистов [13, с. 193].

Другой педагог-исследователь, профессор Российской академии музыки имени Гнесиных

В. Л. Чаплин, интересуясь проблемами «свободного маневрирования динамической и тембровой палитрой», возникающими перед вокалистами, провел специфические исследования певческой фонации. Эксперименты позволили автору в статье «Возможность использования элек-троглоттографического метода при формировании певческого голоса» (1978) сделать вывод о том, что «регистровая маневренность появляется в результате соответствующей тренировки и обеспечивает современному певцу возможность свободно пользоваться "смешанным" звучанием в самых различных тембральных и динамических вариантах». Примененный В. Чаплиным метод (электроглоттографический) в состоянии оказать «существенную помощь в процессе вокально-технической тренировки, так как позволит осуществить дополнительную обратную связь с помощью визуального контроля при формировании верхних звуков» [15, с. 227-247].

О положительном влиянии обратных слуховых связей в изучении вокальных данных певцов говорится также в работе французского исследователя Рауля Юссона — 1974 [16], в статьях Л. Гудфеллоу — 1940, Е. Шапли — 1959 и других ученых. Применение в учебных целях методики, основанной на принципах обратной связи визуального характера для обучения духовиков предлагается в статье профессора Г. Абаджана «Методика развития исполнительских приёмов на духовых инструментах с помощью визуального индикатора» (1983) [см.: 1]. Заслуживает внимания и способ, предложенный автором настоящей работы в диссертации «Активизация обратных связей как метод формирования тембрового слуха при игре на духовых инструментах» (1991), дающий возможность целенаправленного формирования тембрового слуха инструменталистов и активного развития слухо-моторного потенциала исполнителей.

Можно, наконец, отметить как позитивный факт признание самими музыкантами той роли, которую обратные слуховые связи способны играть непосредственно при концертном исполнительстве. Многие оркестровые коллективы на Западе широко используют технические средства для активизации этого психофизиологического механизма у инструменталистов, особенно при игре сонорной музыки, где требуется умение слышать и быстро варьировать тембровую сторону звучания. Так, французский оркестр Пьера Булеза применяет на сцене аппаратуру, расположенную среди музыкантов таким образом, чтобы последние могли лучше контролировать звучание своего инструмента. В условиях концертного выступления, когда музыка распространяется, как правило, в сторону публики, указанный прием, несомненно, облегчает работу инструменталистов, поскольку в этом случае действие обратных слуховых связей существенно активизируется. Музыканты имеют возможность лучше, чем в обычных условиях (без аппаратуры), мобилизовать свои исполнительские ресурсы за счет оптимизации слуховой деятельности.

Завершая наше рассмотрение вопроса о становлении и совершенствовании исполнительского навыка игры на духовых инструментах, можно сделать следующие выводы:

• 1. Проведенный анализ формирования исполнительского навыка игры показывает, что процесс этот объясняется в методике обучения игре на духовых инструментах и поныне с позиций условно-рефлекторной теории движений, и совершенно не имеет в виду принципы физиологии активности.
• 2. Несоответствие подобного подхода в теории становления игрового навыка с практическим исполнительством состоит в том, что:
  • ? существующие в настоящее время психофизиологические основы в методике обучения духовиков не обеспечивают точного научно-теоретического объяснения процесса формирования игрового навыка;
  • ? исполнительская практика показывает, что студент при работе на инструменте приобретает не сумму автоматизированных приемов игры, а навык гибкого управления исполнительским аппаратом, который позволяет ему успешно адаптироваться в любых условиях выступления.
• 3. Физиология активности точнее обосновывает картину формирования и развития навыка (в состоянии дать четкое объяснение механизму адаптации музыканта при игре), что открывает перспективу обновления и развития методики обучения игре на духовых инструментах.
• 4. Поскольку при исполнительстве постоянно действуют сенсорно-перцептивные коррекции, то целенаправленное использование обратных слуховых связей при обучении игре на духовых инструментах открывает возможность повышения качества приобретаемого музыкантом навыка.

Вопросы для самопроверки:

• ? Каковы основные отличия принципов физиологии активности от рефлекторной теории движений?
• ? Какова физиологическая структура механизма исполнительской деятельности музыканта?
• ? Как осуществляется связь между слуховым и двигательным аппаратами музыканта-инструменталиста?
• ? В чём сущность прямой и обратной слуховой связи в музыкальной деятельности?
• ? Каково значение практического использования обратных слуховых связей для музыкальной педагогики?

Рекомендуемая литература:

• 1. Абаджан Г. А. Методика развития исполнительских приемов на духовых инструментах с помощью визуального индикатора // Вопросы музыкальной педагогики. Вып. 4. М., 1983. С. 19-29.
• 2. Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968. 546 с.
• 3. Анохин П. К. Ориентировочный рефлекс и ориентировочно-исследовательская деятельность. М.: АПН РСФСР, 1958. 20 с.

• 4. Бернштейн Н. С. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М.: Медицина, 1966. 349 с.
• 5. Виноградова О. В. Ориентировочный рефлекс и его нейрофизиологические механизмы. М.: АПН РСФСР, 1961. 208 с.
• 6. Ермолаева-Томина Л. А. Концентрированность внимания и сила нервной системы // Типологические особенности высшей нервной деятельности. М., 1959. Т. 2. С. 92-106.
• 7. Крылова А. А. Функциональная организация слуховой системы. М.: МГУ, 1985. 88 с.
• 8. Леонтьев А. Н. Восприятие и деятельность. М.: МГУ, 1976. 320 с.
• 9. Леонтьев Н. А. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975. 304 с.
• 10. Леонтьев А. Н. О механизме чувственного отражения // Вопросы психологии. 1959. № 2.

С. 19-41.

• 11. Лурия А. Р. Мозг человека и психические процессы. М.: Педагогика, 1970. 495 с.
• 12. Небылицын В. Д. Основные свойства нервной системы человека. М.: Просвещение, 1966. 383 с.
• 13. Талалай Б. И. Опыт использования срочной информации для коррекции мышечных напряжений при обучении игре на виолончели // Технические средства в музыкальном образовании. Вып. 39. М., 1978. С. 181-194.
• 14. Теплое Б. М. Психология музыкальных способностей // Проблемы индивидуальных различий. М„ 1961. С. 39-251.
• 15. Чаплин В. В. Возможность использования электроглоттографического метода при формировании певческого голоса // Технические средства в музыкальном образовании. Вып. 39. М., 1978. С. 227-248.
• 16. Юссон Р. Певческий голос. М.: Музыка, 1974. 262 с.

РАЗДЕЛ 2