Теоретико-методологические основы оптимизации личностных ресурсов на этапе поздней зрелости

Теоретические подходы к проблеме личности в период поздней зрелости

В последние годы во всех развитых странах в связи со значительным ростом среднего возраста жизни человека возрастает интерес к проблемам геронтогенеза и геронтопсихологии (Е.В. Якимова, Л. Торнстон, 1994; Н.К. Корсакова, Е.Ю. Балашова, 1995; Н.Х. Александрова, 2000; Л.И. Анцыферова, 2001; Е.Ф. Рыбалко, 2001; М.В. Ермолаева, 2002; 2006⁶, 2008; А.Г. Лидере, 2003; В.Н. Дружинин, 2005; Е.Н. Чуева, 2005; А.А. Филозоп, 2005, 2008; О.В. Краснова, 2011; и др.). Изменение демографической ситуации актуализирует исследования феменологии процесса старения и старости, возможностей личностного развития пожилого человека, востребованность трудовых и личностных ресурсов в период позднего онтогенеза, преемственности поколений, взаимоотношений индивида и общества (М.В. Ермолаева, 2002; А.И. Подольский и др., 2010).

До недавнего времени большинство исследований этапа поздней зрелости было посвящено изучению изменений, происходящих исключительно на биологическом уровне и определявшихся в терминах «заката» и ухудшения состояния организма (С.Г. Жислин, 1956; Е.С. Авербух, 1969; Ed. Clapared, 1918; B.L. Strehler, 1962; C.E. Finch, R.E. Tanzi, 1997; M.A. Harris et al., 2012; и др.), характеризующих пожилого человека как биологически несовершенное существо (В.М. Дильман, 1968, 1987; В.М. Михельсон 1996; A. Gehlen, 1966; М.М. Baltes, L. Montada, 1996; и др.). Всё многообразие существующих биологических теорий старения выражено в двух позициях - теории «запрограммированного старения» и теории изнашиваемости организма. Сторонники первого подхода исходят из положения, согласно которому старение - это биологический процесс, эволюционно заданный и предопределённый реализацией генетической программы, истощением биологической активности в период «биологической полезности» (L. Hayflick, P.S. Moorhead, 1961; A.M. Olovnikov, 1996) или остановкой «биологических часов» (В.М. Дильман, 1986). С точки зрения другой позиции, старение - это результат дисгармонии физиологических процессов организма (А.А. Богомолец, 1940), случайных нарушений, аутоинтоксикации (И.И. Мечников, 1987) или накоплений в течение жизни «ошибок и катастроф» (L.E. Orgel, 1967; С.Е. Finch, R.E. Tanzi, 1997). B.L. Strehler (1962), обобщая биологические исследования, определил основополагающие критерии старения:

• • универсальность - процессу старения подвержены все без исключения члены популяции;
• • прогрессивность - эффект непрерывного накопления и ухудшения;
• • внутренняя сущность - предопределена особенностями биологической организации и свойствами организма;
• • дегенерация - эффект преобладания деструктивных процессов над реконструктивными.

Описанные критерии характеризуют старение как процесс неминуемой физиологический деструкции, инволюции, деградации, исключающий путь стабилизации, адаптации и потенциального развития. Однако понимание периода поздней зрелости с позиции биодетерминированной модели, предполагающей рассмотрение старения человека только как инволюции и тотального угасания физического процесса, как неизбежного феномена биологии и «организатора развития» позднего онтогенеза (В.М. Дильман, 1986; А.М. Оловников, 1999; Г. Хойфт и др., 2003; L. Hayflick, P.S. Moorhead, 1961; L.E. Orgel, 1967; C.E. Finch, 1990; A.M. Olovnikov 1996; L. Hayflick, 1998; и др.) постепенно вытесняется адаптационно-регуляторной теорией старения (В.В. Фролькис, 1970) и научной теорией геронтогенеза (И.В. Давыдовский, 1967; М.Д. Александрова, 1974; Б.Г. Ананьев, 1996; Е.Ф. Рыбалко, 2001; и др.).

Анализируя характеристики старения, В.В. Фролькис (1970) разработал адаптационно-регуляторную теорию возрастного развития. Учёный приходит к выводу, что изучение механизмов старения возможно только с позиции системного подхода, так как это сложный биологический процесс, развивающийся задолго до старости и являющийся обязательным звеном возрастного развития. С общебиологической позиции развитие старения характеризуется определенными закономерностями:

• • гетерохронностью - различием по времени наступления старения отдельных тканей, органов, систем;
• • гетеротопностъю - неодинаковой выраженностью процесса старения в различных органах, в разных структурах одного и того же органа;
• • гетерокинетичностъю — развитием возрастных изменений с различной скоростью;
• • гетерокатефтенностъю - разнонаправленностью возрастных изменений, связанных с подавлением одних и активизацией других жизненных процессов. Было установлено, что темп старения и продолжительность жизни генетически детерминированы свойствами организма и особенностями организации жизнедеятельности, где нарушения механизмов саморегуляции снижают их потенциальное функционирование и тем самым способствуют прогрессивному угасанию активности функций жизнеобеспечения. Исследователю удалось доказать, что старение - это внутренне противоречивый процесс, в ходе которого наряду с возникновением механизмов нарушения обмена веществ и функций организма также протекают процессы мобилизации важных приспособительных механизмов антистарения. Механизмы, способствующие адаптации жизнедеятельности организма, направленные на стабилизацию его жизнеспособности, увеличение активности и продолжительности жизни, были названы процессом витаукта (vita - жизнь, auctum - увеличивать) (В.В. Фролькис, 1988).

В изучении «бесчисленного количества индивидуальных преломлений старости» (И.В. Давыдовский, 1967, с. 32) существенное значение имеет научная теория геронтогенеза, согласно которой процесс старения разных уровней организма и, как следствие, изменения психических процессов происходит неравномерно (Б.Г. Ананьев, 1968, 1996; Л.И. Анциферова, 1996; М.Д. Александрова, 1974; И.С. Кон, 1989; Е.Ф. Рыбалко, 2001; Г. Хойфт и др., 2003). М.Д. Александрова подчеркивает, что такие понятия, как «обратное развитие», «инволюция» не соответствуют самой природе процесса старения. Геронтогенез - это понятие, рассматривающее становление старости как сложный, противоречивый, нелинейный и фазный процесс, где характер, динамика и скорость возрастных изменений определяются результатом «реализации в конкретных социокультурных условиях» (цит. по О.В. Краснова, 2011, с. 116). Законы геронтогенеза являются частным отражением общебиологических закономерностей процесса старения, среди которых выделяют: 1) гетерохронность, 2) специфичность, 3) разнообразие. Гетерохронность (разновременность) является универсальным законом для всех возрастных периодов онтогенеза человека, объясняет множество его проявлений, становление и развитие. Было установлено, что темп и качественное различие протекания старения для разных структур, функций определяет специфику старения. Направления «кривых возрастных изменений», свойственных различным функциям и процессам, конкретизируются законом «специфичности». Закон «разнообразия» описывает групповой разброс специфики показателей состояния тех или иных функций, процессов или свойств в период геронтогенеза, значительно превышающий разброс по сравнению с другим возрастным контингентом (М.Д. Александрова, 1974). Б.Г. Ананьевым (1968) показана гетерохронность человека как результата несовпадения по времени наступления зрелости индивида, личности и субъекта. Автор размышляет о выраженности разновременности моментов, характеризующих финал человеческой жизни. По мнению учёного, в последние десятилетия человеческой жизни гетерохронность состояний личности и субъекта уменьшается, и усиливается их взаимозависимость во времени при одновременном возрастании гетерохронности между ними и характеристиками человека как индивида на поздней стадии онтогенеза. Подчеркнута важность возникновения данной гетерохронности в ходе совместного воздействия онтогенетической эволюции и функции жизненного пути человека как личности и субъекта деятельности (Б.Г. Ананьев, 1968, с. 91). Также отмечена гетерохронность как возможный «парадокс завершения человеческой жизни», который развивается в случае нарастающей социальной изоляции, где определённые формы человеческого существования «умирают» еще при жизни раньше, чем «физическое одряхление» от старости (там же). И.С. Кон (1989) считает, что закон гетерохронности универсален и действует на двух уровнях -межличностном и внутриличностном. Межличностная гетерохроность выражается в неравномерности созревания и развития, где аспекты и критерии зрелости имеют неодинаковое значение. Рассогласование сроков биологического, социального и психического развития автором рассматривается как внутриличностная гетерохронность. Л.И. Анцыферова (1996) обращает внимание на разновременность физического и личностнопсихологического старения, где при нарастающей физиологической слабости, сохраняются способности и возможности прогрессивного развития личности. Е.Ф. Рыбалко (2001) отмечает, что на гетерохронность онтогенетической эволюции психофизиологических функций «накладывается» гетерохронность, являющаяся следствием специализации функций под влиянием социальных факторов в ходе жизненного пути человека. Противоречивость, разнонаправленность и индивидуализация возрастных изменений, по мнению учёного, являются главными особенностями геронтогенеза. Противоречивый характер старения автор связывает не только с количественными и качественными изменениями физиологии этапа позднего онтогенеза, но в большей степени с качеством личностной адаптации к новым условиям в период геронтогенеза, где механизмы продуктивной адаптации к возрастным изменениям на разных уровнях в период поздней зрелости связаны со стратегиями продления жизни. Взаимодействие разных видов гетерохронии в период геронтогенеза в чрезвычайной степени индивидуализирует возрастную динамику, создает вариабельность психического развития в целом и на уровне психофизиологических функций.

Таким образом, появились современные представления о старости как о возрасте «качественной своеобразной перестройки организма с сохранением особых приспособительных и компенсаторных процессов, определяющих взаимосвязь организма и среды и сохраняющих уровень физических и психических показателей» (М.В. Ермолаева, 2002, с. 10). Индивидуальность и вариативность старения, наличие механизмов сопротивления тотальной инволюции в период поздней зрелости обусловливают вероятность непрерывности процесса развития на протяжении всего жизненного пути (К.А. Абульханова-Славская, 1991, 2001; Л.И. Анцыферова, 1996, 2001;

A. Г. Асмолов, 1996; В.И. Слободчиков, Г.А. Цукерман, 1996; Е.Б. Весна, 1998; О.А. Карабанова, 2005; А.А. Бодалев, Н.В. Васина, 2010; Я. Стюарт-Гамельтон, 2010; Е.Н. Erikson, 1982; Р. Baltes, 1987; и др.).

В современной отечественной и зарубежной психологической науке проблема развития в период поздней зрелости рассматривается с позиций двух подходов: первый подход рассматривает период поздней зрелости как период компенсации и адаптации (О.В. Краснова, 1999, 2011; А.Г. Лидере, 2003; М.В. Ермолаева, 2002; Р.В. Baltes, 1997; и др.); второй подход предполагает наличие потенциала прогрессивного развития на этапе позднего онтогенеза (В. Франкл, 1990; Б.Г. Ананьев, 1996; Л.И. Анцыферова, 1996;

B. Э. Чудновский, 1997; А.А. Бодалев, 1998; Д.И. Фельдштейн, 1999; Н.Х. Александрова, 2000; М.В. Ермолаева, 2002; Е.Н. Erikson, 1982 и др.).

В период кризиса старения человек в ситуации «сужения поля активных социальных контактов с миром» (А.А. Филозоп, 2008, с. 256), что, по сути, образует для него новую социальную среду, вынужден сделать свой выбор, определить вектор и стратегию собственного старения, возможности личностного развития. Проблема выбора представляется как достаточно сложная жизненная ситуация, часто приводящая к серьезному сбою в стабильности жизнедеятельности индивида, что в свою очередь изменяет его физическое и психологическое благополучие, порождает множество противоречий и неопределённость будущего (А.Г. Лидере, 2003).

Ряд исследований, изучающих проблемы самоопределения личности в пожилом возрасте, даёт основание утверждать, что возможен осознанный выбор стратегии старения, где используются только компенсаторные и адаптационные механизмы для сохранения себя как индивида. Данная стратегия предполагает саморазвитие, путем выбора проявлений жизненной активности стареющего человека в рамках ограниченного социального пространства, которое обеспечивает переход к индивидуальной жизни (Л.И. Анцыферова, 1996, 2001; Н.Х. Александрова, 2000; Г.С. Абрамова, 2002; М.В. Ермолаева, 2002; А.А. Филозоп, 2005; и др.). М.В. Ермолаева (2007) выделяет стратегию нормального старения. В предложенной исследователем модели механизмом «сохранения себя» на фоне постепенного угасания психофизиологических функций является вариант социальной адаптации, который позволяет личности в период позднего онтогенеза включаться в круг ролей, соответствующих в социуме традиционному (стереотипному) статусу пенсионера, осознать себя в данном качестве и в целом признать свою невостребованность. О.В. Красновой (2011) проанализирован процесс адаптации стареющего человека, носящий компенсаторный характер по отношению к возникающим возрастным изменениям - сосредоточение жизненных интересов только в рамках собственной семьи. Исследования Я.А. Суриковой (2011) свидетельствуют об осознанной «пенсионной изоляции» как о форме личностной стагнации, провоцирующей блокировку жизненных перспектив, что выражается в неопределённости представлений о будущем, целей и планов на будущее, а также в негативной недифференцированной оценке будущего, связанной, как правило, с обязательным прогнозом ухудшения состояния здоровья.

Вместе с тем, самоопределение по отношению к стратегии собственного старения и, как следствие, разрешение неотвратимой неопределённости может осуществляться непосредственно, непроизвольно и часто неосознанно. Так, Т.Д. Марцинковская (1999) пишет о включении защитных механизмов стареющей личности как компенсации негативной социальной идентичности за счет приписывания положительных личностных качеств и игнорирования негативной информации о себе. Автор отмечает, что происходит замена прежних механизмов регуляции поведения на другие - привлечения внимания, уход в возрастные болезни, получения снисхождения и «заслуженных» привилегий. Следует отметить важность ещё достаточно актуальных в современном обществе социальных стереотипов: старость трактуется как период ущербности и неполноценности, в котором личность стареющего человека представляется бесполезной и беспомощной, неминуемо интеллектуально деградирующей (А.А. Реан, 2002). Под воздействием интеракций негативных стереотипов формируется «особое» отношение к себе пожилых людей, такое как обесценивание себя, ощущение чувство вины, потеря мотивации, утрата своей компетентности и контроля над обстоятельствами жизни, отсутствие социальной сопричастности. Нельзя исключать влияние искусственного (административного) ограничения социального пространства и социальной деятельности, предполагающих отказ в возможности стареющего человека реализовывать свое «Я». Активность личности как социального субъекта в этой ситуации малоэффективна, так как заведомо предопределена биологически детерминированными возрастными ограничениями периода поздней зрелости. Данный факт позволяет рассматривать такую старость только с позиции дефицитарности и болезни и вынуждает вхождение на этап позднего онтогенеза на фоне снижения уровня благосостояния, многомерной социальной депривации и выраженной социальной эксклюзии. Изолирование стареющего человека из постоянно меняющегося течения общественной жизни стимулирует скорость старения и, возможно, обусловливает «социальную смерть». Личностное развитие при такой стратегии крайне ограничено и является достаточно проблематичным (Г. Хойфт и др., 2003; Д.Б. Мохов, 2006; Л.В. Прохорова, 2010).

Анализ подходов к исследованию источников развития личности в период поздней зрелости (В. Франкл, 1990; К.А. Альбуханова-Славская, 1991; Э.Т. Смит, 1995; Л.И. Анцыферова, 1996, 2001; И. Кемпер, 1996;

Е.П. Варламова, Ю.М. Михайлова 1999; Е.Е. Сапогова, 2001; 2011; А.Г. Лидере, 2003; Е. Erikson, 1963, 1982; и др.) позволяет утверждать, что признание стареющим человеком доминирования собственной роли в активном формировании своей жизни может выступать платформой прогрессивной жизненной позиции. Л.И. Анцыферова (2001) сформулировала несколько положений относительно развития личности в период поздней взрослости. Обозначенные положения основываются на идее одновременного снижения психических возможностей и их обогащения: «инволюционные изменения сочетаются с новообразованиями прогрессивного характера, направленными на преодоление деструктивных явлений геронтогенеза и достижение нового уровня самоосуществления личности в мире» (с. 89). Наличие способностей и навыков адекватно соотносить внешние условия с собственными притязаниями, целями и мотивами, осознание и принятие сформированной системы ценностей и своей жизни в целом позволяют личности на этапе позднего онтогенеза вести активную, самостоятельную, ответственную и наполненную смыслом жизнь.

Активная позиция самоорганизации и реализации взаимоотношений с миром и собой многими исследователями в психологии рассматривается как проявление субъектного подхода, где субъект - «творец», обладающий трансформирующей способностью к преобразованию обстоятельств сообразно ситуативных и собственных возможностей, целенаправленно и оптимально использующий личностные ресурсы для решения вновь сложившихся жизненных задач (А.В. Брушлинский, 1991; В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев, 1995; Б.Г. Ананьев, 1996; В.А. Петровский, 1996; С.Л. Рубинштейн, 1997; Л.И. Анцыферова, 1999, 2001; К.А. Абульханова-Славская, 2001; А.А. Деркач, Э.В. Сайко, 2008^а; и др.).

Результат обзора исследований по проблеме становления субъектности в онтогенезе свидетельствует о развитии субъектности в течение всей жизни, где на каждом этапе онтогенеза субъектность конкретно задана системой смыслов и ценностей, особенностями «Я-образа», уровнем развития рефлексии, контроля, характером инициативы, ответственности, саморазвития и самовыражения (В.И. Слободчиков, 1994, В.О Татенко, 1995; Э.В. Сайко, 2002; В.В. Селиванов, 2003; М.В. Ермолаева, 2006^а; Е. Erikson, 1982).

В исследованиях Н.Х. Александровой (2000) проведен анализ содержания понятия субъектности периода позднего онтогенеза. Автором субъектность рассматривается как процесс самоопределения пожилого человека, путем актуализации смысла жизни, осмысления и изменения Я-образа, и, возможно, поиска новой идентичности. Конкретизация актуализированного или «вновь открытого» (В. Франкл, 1990, с. 118) смысла жизни позволяет преодолевать психологический разрыв между наличным состоянием и необходимостью или потребностью самореализации, самоосуществления. Разрешение противоречия порождает новую систему смыслов различной степени обобщенности. Было установлено, что субъектность пожилого человека интегрирует в себе переживание идентичности, сохранность функций контроля, устойчивость и вариативность Я-образа и самопринятие. Индивидуальность старости составляет выраженность данных компонентов личности, а характер и содержание субъектности человека в период поздней зрелости обусловливает принятие и субъективные переживания собственной старости, вследствие чего формируется способ индивидуальной организации жизнедеятельности, который «отвечает качествам личности, её отношению к деятельности и требованиям, объективным характеристикам данного вида деятельности» (Н.Х. Александрова, 2000, с. 36). Ученый отмечает важность внутренней позиции стареющего человека, которая опосредствует и преломляет средовые воздействия. Отдельные исследователи (А.А. Филозоп, 2005; М.В. Ермолаева, 2006^а) также утверждают, что субъектность пожилого человека проявляется в том, что он не просто живет, увлекаемый заключенными в нем силами, но и прилагает усилия, чтобы выстроить свою жизнь и занять оценочную позицию к жизни вообще и к своей жизни в обществе.

Исходя из этого, можно говорить о том, что преобразования, связанные с жизненным пространством стареющего человека, приводят к мобилизации потенциалов личности, развитию новых субъектных способностей и детерминируют формирование такой собственной жизненной позиции, которая предполагает расширение границ личностного пространства, переживание открытия новых горизонтов, самопознание, саморазвитие и самоосуществление (А.А. Филозоп, 2008). Е. Erikson (1982) определяет подобную позицию как «интегративность», к основной задаче которой относит «синтезирование Эго», упорядочивание и укрепление опыта, приобретение «целостности своего Я». Л.И. Анцыферова (1996) обращает внимание на то, что «пройденные личностью стадии развития постепенно складываются в иерархическую организацию, в составе которой позднейшие психологические новообразования, стратегии и тактики не отменяют, но качественно видоизменяют - обогащают, ограничивают, регулируют, подчиняют себе образования более ранних стадий и уровней через включение их в новые системы психологических отношений личности к миру, в новые жизненные позиции» (с. 334). Исследователи U.Staudinger, М. Marsiske, Р. Baltes (1996) также предлагают рассматривать жизненную компетенцию, знание фактов и стратегий прожитой жизни как механизм, корректирующий и поддерживающий относительно стабильную позицию личности, позволяющую пожилому человеку творчески использовать возможности, сформированные жизнью. Г.С. Абрамова (2002) размышляет об обретении человеком «целостности переживания собственной жизни». Е.Б. Весна (1998), Е.Н. Чуева (2005) говорят о «Целостной жизненной концепции», которая может быть представлена как системное интегральное психическое образование, включающее в себя «Концепцию жизненного пути», «Концепцию «Я-субъект жизни» и «Концепцию жизненного мира». Результаты исследования Е.Н. Чуевой (2005) свидетельствуют о том, что в период позднего онтогенеза дальнейшая интеграция личностных структур является показателем конструктивности (прогрессивности) развития личности и обусловливает переход на новый виток личностного развития. Анализ отечественных и зарубежных исследований по проблемам изучения старости, становления и самоопределения личности в пожилом и старческом возрасте (Б.Г. Ананьев, 1968, 1996; М.Д. Александрова,

1974; В. Франкл, 1990; К. А. Абульханова-Славская, 1991, 2001; Л.И. Анциферова, 1996; В.И. Слободчиков, Г.А. Цукерман, 1996; Н.Ф. Шахматов, 1996, 1998; Д.И. Фельдштейн, 1999; В.Э. Чудновский, 1997; Н.Х. Александрова, 2000; Г.С. Абрамова, 2002; Е.Ф. Рыбалко, 2001; Е.Е. Сапогова, 2001,2011; Г. Хойфт и др., 2003; А.А. Бодалев, Н.В. Васина, 2010; Е.Н. Erikson, 1982; Р. Baltes, 1987; и др.) позволяет утверждать, что описанная позиция человека в период геронтогенеза является потенциалом повышения уровня своего развития и необходимым условием для «высших возможностей, на вершине достижения данного возраста» (В.И. Слободчиков, Г.А. Цукерман, 1996, с. 47).

Другой подход к проблеме возможного развития личности в рамках субъектного подхода отражен в работах А.А. Деркача и Э.В. Сайко (2008^аб). Ученые рассматривают взаимосвязанные процессы саморазвития и самореализации как составляющие объективно осуществляемого и сложно организованного процесса развития субъекта. Саморазвитие связано с объективно заложенным в человеке стремлением, потребностью, необходимостью самопознать, самопонять, самоосознать и т.д. Самореализация имеет другую направленность и предполагает объективно заложенную в индивиде как субъекте потребность, необходимость, способность войти в социальный мир признаваемым путем самоактуализации или самоосуществления. Самореализованный «выход» человека в социум и потребность представить себя в нем в творческой действенности является способом накопления субъектного потенциала активности. Исследователи отмечают, что саморазвитие и самореализация всегда взаимосвязаны: без саморазвития самореализация оказывается стихийной и бесплодной, а самореализация мотивирует саморазвитие. При этом на каждом этапе жизненного пути, лишь определенный уровень саморазвития в развитии индивида обеспечивает актуализацию способности его самореализации (А.А. Деркач, Э.В. Сайко, 2008⁶).

В пожилом возрасте обретение смысла своей жизни, переживание её уникальности и ценности в социально-историческом плане, осмысление громадного жизненного опыта отношения с миром, опыта самопознания, саморегуляции, самоорганизации и преобразования обстоятельств и самого себя, уникальности, неповторимости и конечности пройденного пути собственной жизни открывают потребность в дальнейшей самореализации личности периода поздней зрелости. Многие исследователи (Л.И. Анцыферова, 1996, 1999; А.А. Бодалев, 1998; А.А. Бодалев, Л.А. Рудкевич, 2003; А.А. Филозоп, 2005, 2008; А.А. Деркач, Э.В. Сайко, 2008⁶; А.А. Бодалев, Н.В. Васина, 2010; и др.) рассматривают самоорганизацию как трансформирующую способность к формированию такой системы представлений своих возможностей социуму, которая позволяет достигнуть наивысших результатов самореализации в качестве субъекта своей жизни и подойти к новому уровню саморазвития, что, по сути, представляет собой акмеологический аспект развития человека. Однако на этапе поздней зрелости использование прижизненно приобретенного личностного ресурса довольно часто затруднено переживанием нарастающей беспомощности, неопределённости, снижением уровня рефлексивности, а объективные условия и возможности не всегда благоприятствуют ее реализации.

Таким образом, результаты теоретического исследования позволяют сделать следующие выводы:

• - очевидные факты (перспективы) удлинения человеческой жизни и соответственно этапа поздней зрелости порождают потребность рассмотрения новых возможностей саморазвития на этапе поздней зрелости через актуализацию накопленного опыта и достижений личности на предыдущих этапах онтогенеза, что составляет основу личностного ресурса;
• - своевременная и адекватная мобилизация с последующей реализацией ресурсов личности может послужить механизмом дальнейшего развития личности, определяя тенденции прогрессивных или адаптивных стратегий старения с соответствующей переструктуризацией жизнедеятельности.

Разберем подробнее эти ресурсы.