КНИГА БЫТИЯ КАК БИБЛЕЙСКИЙ ПЕРВОИСТОЧНИК НОРМ УГОЛОВНОГО ПРАВА

Есть две вещи, которые меня поражают: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне.

И. Кант

Введение

Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он — до времени не превратился в ад.

В.С. Соловьев

Характерными проявлениями богатой многонациональной культуры современного российского общества являются, во-первых, исторически сложившееся отсутствие единой, исповедуемой всем населением религии на фоне несомненно лидирующей роли Православия и самой массовой и авторитетной конфессии в стране — Русской Православной Церкви¹, и, во-вторых, сформировавшаяся на этой почве за многие столетия терпимость к различным религиозным убеждениям, верованиям и взглядам. В силу такой своей исторически-культурной самобытности Россия «смогла выработать нормальные, устойчивые традиции мирного сосуществования всех конфессий, создала здоровый симбиоз разных культур не уничтожая, а взаимно обогащая друг друга»^[1] . А как писал русский философ И.А. Ильин (1883-1954 гг.), «однородность духовной жизни, совместность духовного творчества и общность духовной культуры

составляют глубочайшую и подлинную основу всякого государственного единения»¹.

По данным различных ученых к верующим сегодня причисляют себя от 40-50 % до 73-85 % россиян.^[2] Эти сведения нашли подтверждение данными социологического опроса, проведенного в 2010 г. Всероссийским центром изучения общественного мнения, результаты которого показали, что только за 2009 г. доля граждан России, считающих себя православными, увеличилась с 70 до 75 %. Это обстоятельство, конечно же, нельзя не учитывать в правотворческой деятельности и в государственном строительстве. При этом, по данным исследований, верующий человек в России за последние два десятилетия «помолодел» почти на 20 лет: если в середине 80-ых гг. XX в. средний возраст верующих составлял 62-63 года, то сейчас 44-45 лет. Таким образом, в настоящее время «вера стала действительно немаловажной составляющей жизни десятков миллионов россиян». Согласно же результатам всемирного социологического опроса, проведенного в 1999 г., 87 % населения Земли имеют религиозную веру.

Неслучаен поэтому и наблюдаемый сегодня неподдельный интерес российских ученых-правоведов к библейским текстам, «ибо каким

судом судите, таким будете судимы» (Мф. 7, 2). Обращение представителей юридической науки к христианским корням современного позитивного права, попытка его переоценки с точки зрения многовекового опыта христианской морали, несомненно, свидетельствуют о возрождении православных традиций в отечественном правоведении.¹

Так, например, профессор Р. А. Папаян, обращаясь к христианским истокам современного права, образно перенес соотнесенность души и жизни в человеке на государство и получил красивую формулу, согласно которой «душою государства является закон». А, как известно, издревле существующим и социально необходимым элементом души любого государства является уголовный закон, свидетельства существования которого мы находим в ветхозаветных книгах Библии, и нормы которого, конечно же, не могли возникнуть и существовать в отрыве от других явлений духовной жизни общества, не испытывая на себе влияние религии и морали.

Российские ученые-юристы А.А. Тер-Акопов и А.А. Толкаченко придают христианству значение метаправа современных правовых систем. Указанные правоведы отмечают, что, «рассматривая внутреннюю связь христианства и права, нельзя обойти вниманием факт единства охраняемых им интересов. Единство предмета права и христианства проявляется в конкретных задачах различных отраслей российского права. Особенно наглядно оно проявляется в уголовном праве, среди объектов охраны которого на первом месте стоят права, свободы, жизнь и здоровье человека, собственность, т. е. все, что входит в предмет ведения христианства».

В свою очередь, Ю.В. Тихонравов оценивает христианство как «метатеорию российского права», отмечая, что «христианская рели

¹

См., например: Папаян Р.А. Христианские корни современного права. М.: Норма, 2002; Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право: М.: Изд-во МНЭПУ, 2000; Его же. Христианские начала и их развитие в российском праве // Российская юстиция. 2001. № 7. С. 67-68 и др.

²

Папаян Р.А. Указ. соч. С. 278.

³

См., например: Исх. 20,2-17; 21, 12-35; 22, 1-20; Числ. 35, 11-32; Втор. 5, 6-21; 19, 4-13, 15-21; 21, 22-23; 22,22-29; 24, 16 и др.

• 4
• 4 См.: Тер-Акопов А.А., Толкаченко А.А. Библейские заповеди: христианство как метаправо современных правовых систем // Российская юстиция. 2002. № 6. С. 60-63.
• 1 Там же. С. 60-61.

гия, являясь нравственно-нормативной системой, оказывает влияние на формирование и реализацию светских правовых норм», что «происходит своеобразная имплементация ее в право, в результате чего мы пользуемся правом, по сути, прибегая к помощи христианства»¹.

Наиболее наглядно результаты данной имплементации христианской нравственно-нормативной системы в современное российское уголовное законодательство показаны Ю.А. Зюбановым в его, на наш взгляд, весьма серьезном и поучительном труде «Христианские основы Уголовного кодекса Российской Федерации», где автор последовательно каждую статью уголовного закона нашей страны соотнес с текстом Библии, приведя выдержки из Ветхого и Нового Заветов, развитием которых являются, по его мнению, соответствующие современные уголовно-правовые нормы.^[3] При этом автор выдвигает идею пересмотра взглядов на понятие совокупности источников уголовного права России и необходимость признания религиозных норм социальным источником уголовного законодательства.

Таким образом, опыт современного научного анализа христианства и права как взаимосвязанных явлений показывает, что одним из наиболее заметных явлений социальной жизни, концентрирующих на себе усилия как религиозного, так и правового механизма регулирования, является сфера именно деликтных отношений, являющихся предметом уголовного права, особенно в части соотношения понятий «грех» и «преступление», «религиозная санкция» и «уголовное наказание» и т. п.

Между тем и богословы, и ученые-криминалисты, как в дореволюционные, так и в нынешние времена, пытаясь выявить библейские корни уголовно-правовых запретов и санкций, обычно в качестве отправной точки своих исследований избирают описываемый в Ветхом Завете период исхода евреев из Египта под руководством пророка Моисея. Такое положение дел объясняется следующими обстоятель

ствами, привлекающими внимание представителей юридической общественности:

• — во-первых, во второй книге Библии — Исход —- юридически точно воспроизведены Десять заповедей, дарованных Богом Израилю на горе Синай¹, представляющие собой своего рода конституционные основы Синайского кодекса и всего последующего еврейского законодательства, а также зародившегося позже нравственно-этического учения христианства;
• — во-вторых, в данной книге пророком и предводителем еврейского народа Моисеем в систематизированном виде были сформулированы общеобязательные нормы поведения, относящиеся к различным отраслям права (с точки зрения современных представлений о системе права), но по большей части — к праву именно уголовному.^[4]

Руководствуясь, видимо, указанными выше соображениями, авторы изданного в 2009 г. серьезного научного труда «Христианское учение о преступлении и наказании» пишут, что «законы изложены в четырех из пяти книг Моисея: Исход, Левит, Числа, Второзаконие». Данное суждение является типичным проявлением если не отрицания, то, по крайней мере, недопонимания нормативно-правового значения книги Бытия.

Тем не менее, несмотря на закономерность такого подхода к научно-исследовательской работе в данном направлении, по нашему мнению, мыслители-правоведы незаслуженно обделили вниманием гораздо более ранний период библейской истории, в котором и кроются подлинно настоящие корни человеческого индивидуального и социального бытия, включая возникновение права как такового. Подтверждением данного суждения и стали результаты нашего

обращения к таким периодам библейской истории, как сотворение мира и человека, жизнь первых людей в раю и на Земле, патриархальный период истории человечества, которые описываются в первой книге Библии — Бытие. Проделанный анализ данной части текста Священного Писания позволил построить, как нам кажется, весьма любопытные гипотезы о возникновении и развитии уголовного права, обосновать их как с богословской, так и с юридической точки зрения, и получить интересные выводы.

Анализ содержания книги Бытия на предмет выявления религиозно-нравственных основ тех или иных уголовно-правовых норм, их сопоставление и стали задачами первой части настоящей работы, при подготовке и написании которой были использованы не только тексты Священного Писания и творения святых отцов, но и положения Конституции Российской Федерации, Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) и других законов, а также работы как богословов, так и светских ученых — правоведов, историков и др. по рассматриваемой тематике и смежным проблемам.

• [1] 2 Из выступления депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации С.А. Попова на Международной конференции «Перспективы христианско-мусульманского диалога в свете проблем современного мира», состоявшейся в Аммане 1-3 марта 2005 г. (см.: Документы и материалы международных конференций в Киеве (2004 г.) и Аммане (2005 г.). М.: Международный Фонд единства православных народов, 2005. С. 204).
• [2] Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 4 / Сост. и коммент. Ю.Т. Лисицы. М.: Русская книга, 1994. С. 258. 2 См.: Волосникова Л.М., Тарасевич И.А. Нравственно-мировоззренческая функция образования: конституционно-правовые аспекты // Журнал российского права. 2006. № 8. С. 89; Викторов А.Ш. Духовная безопасность российской цивилизации: Теоретико-методологические аспекты. М.: МАКС Пресс, 2005. С. 292; Документы и материалы международных конференций в Киеве (2004 г.) и Аммане (2005 г.). М.: Международный Фонд единства православных народов, 2005. С. 202; Медведко С. Религиозная ситуация и законодательство в сфере государственно-конфессиональных отношений в России // Пределы светскости: общественная дискуссия о принципе светскости государства и о путях реализации свободы совести / Сост. А. Верховский. М.: Центр «Сова», 2003. С. 22; Ливцов В.А. Государственно-церковные отношения в СССР и России: проблемы религиозной безопасности (60-90-е гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1997. С. 1 и др. 3 См.: URL: http://www.rbc.ru/rbcfreenews/20100330161117.shtml 4 См.: Слово Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия на открытии XV Международных Рождественских образовательных чтений. М., 2007. С. 1. 5 Там же. 6 См.: Зеленков М.Ю. Мировые религии: история и современность. М.: Юридический институт МИИТа, 2003. С. 3.
• [3] ТихонравовЮ.В. Судебное религиоведение. Фундаментальный курс. М.: Бизнес-школа «Интел-Синтез», 1998. С. 61, 62. 2 См.: Зюбанов Ю.А. Христианские основы Уголовного кодекса Российской Федерации: Сравнительный анализ норм УК РФ и Священного Писания. М.: Проспект, 2007. 3 Там же. С. 5. 4 См., например: Аксенов П. Моисеево уголовное право. СПб.: Тип. П. Сойкина, 1904; Лопухин А.П. Законодательство Моисея. Исследование о семейных, социально-
• [4] экономических и государственных законах Моисея. Суд над Иисусом Христом, рассматриваемый с юридической точки зрения. Вавилонский царь правды Аммураби и его новооткрытое законодательство в сопоставлении с законодательством Моисеевым / Под ред. и с предисл. В. А. Томсинова. М.: Зерцало, 2005; Тер-Аккопов А. Законодательство Моисея: общая характеристика // Российская юстиция. 2003. № 9. С. 40-42 и др. 2 См.: Исх. 20, 2-17. 3 См., например: Исх. 21, 1-36; 22, 1-31; 23, 1-33. 4 Христианское учение о преступлении и наказании / Науч. ред. К.В. Харабет, А.А. Толкаченко. М.: Норма, 2009. С. 56.