ТЕОРИЯ КООПЕРАЦИИ В РУССКОМ ЗАРУБЕЖЬЕ: МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ
Характерные черты основных направлений кооперативной мысли
К середине XX столетия в социально-экономической литературе, освещающей кооперативное движение, сложились три основных направления. Одни авторы рассматривают кооперацию как частичное решение экономических и социальных проблем, усматривающих в кооперативах только другой тип предприятия. К ним же примыкают те мыслители, кто считает, что кооперативы формируют иной экономический сектор. Ряд ученых рассматривают кооперацию как фактор специфической социальной системы (большей частью социалистической системы), основанной на превосходстве потребителя. Наконец, кооперация представляется как важный фактор в пределах других социалистических систем.
К сторонникам первого направления относится Г. Шульце- Делич. Кооперативы Шульце-Деличского типа заимствуют от рочдельских кооперативов три принципиальных положения:
- 1) самопомощь;
- 2) ассоциация;
- 3) член как пользователь1.
Будучи либералом, полагая, что кооперативы в капиталистической системе играют только дополнительную роль, Г. Шульце возводит самопомощь в твердое правило, которое подразумевает отказ от любой государственной или филантропической помощи. Если человек способен управлять капиталистическим предприятием, то он не испытывает потребности в кооперации, но объединение слабых приносит выгоду. Не привязанная к идеалам или этическим концепциям кооперация, по мнению Г. Шульце, имеет экономические цели, реализация которых увеличивает доходы[1].
Другие взгляды имел Ф. Райффайзен, создавший иную кооперативную систему. Райффайзеновские кооперативы ограничивали себя небольшой территорией, не стремились расширять членство, а их ссудный капитал не имел строго определенной цели. Фундаментальные различия касались роли капитала, партнерских отношений и принципа самопомощи[2].
Ф. Райффайзен создавал кооперативы без заемного капитала, и они быстро достигли практических результатов, потому что некоторые богатые люди, проявляя милосердие, обретали членство, делая взносы. Эта существенная гарантия придавала уверенности, поощрив размещение сбережений в ссудный капитал. Когда потребовалось юридическое оформление этих товариществ, были определены небольшие размеры паев, а дивиденд не превышал уровня процентной ставки, по которому осуществлялись выплаты кредиторам. Прибыль зачислялась полностью в запасной фонд, который формировался постепенно, не являлся собственностью членов, как в системе товариществ Шульце, а в случае роспуска он должен был передаваться другому товариществу. Ф. Райффайзен таким образом на практике применял принцип Ф. Бюше.
Эти характерные особенности важны и демонстрируют подлинные кооперативные отношения. Ф. Райффайзен не рассматривал свои товарищества как “экономические группы”, но видел их назначение как школ взаимной помощи и преданности. Поэтому он не желал множить число членов в своих организациях, поскольку слишком быстрый рост движения мог вести к утере самого “духа” и этической ценности. Допуск в кооператив нового члена происходил после выяснения качеств вновь вступающего. Но Ф. Райффайзен задумывал кооперативную этику только в религиозных понятиях, и его товарищества состояли только из христиан.
Эта удивительная конструкция оказалась работоспособной, хотя большие сомнения в сохранении целостности кооперативной демократии вызывают попытки Ф. Райффайзена увязать милосердие (“помоги своему ближнему”) с принципом самопомощи (“помоги сам себе”). Безусловно, кооператив не теряет своего подлинного характера, если он получает филантропическую помощь или помощь от государства. Но такую помощь можно только позволить, если не нарушается принцип демократии: решения должны принимать члены кооператива согласно принципу “один человек — один голос”, т. е. члены, которые имеют равные права. В райффайзенских товариществах члены не все равны, они разделены на две категории: бедные, которыми в то же самое время управляют богатые, являющиеся, в свою очередь, одновременно управляющими и владельцами1.
Тем не менее кооперативы Ф. Райффайзена распространились в различных странах, в основном в Австрии, Франции, Италия, Бельгии, а также в России. Этому способствовало то, что с течением времени изменились принципы, исчезла неограниченная ответственность и увеличились размеры паев, различие между бедными и богатыми членами постепенно стало менее значимым или исчезло вовсе.
Идеи Ф. Райффайзена являются важным течением кооперативной мысли, вдохновленным христианством. Но оно же привело к другой социальной философии, и влияние христианства можно найти среди социалистов, которые придерживаются превосходства потребителя, а также среди социалистов, принадлежащих к нескольким иным школам. К христианским идеям близки В. Кинг и Ф. Бюше, группа христиан играла активную роль среди рочдельских пионеров, три основателя Нимской школы являлись также сторонниками христианства (Эдуард де Буав, Огюст Фабр и Шарль Жид). Де Буав и христианский социалист Эдуард В. Нил основали Международный кооперативный альянс. В течение первых МКА христианские социалисты играли видную роль, отстаивая идею участия рабочих в прибыли. Большинство из них первоначально отстаивало производственные кооперативы, позже это стали потребительские кооперативы1.
Известный экономист Леон Вальрас (1834-1910), основатель лозаннской школы, создатель общей теории равновесия, также питал симпатии к кооперации, взгляды на которую определялись его социально-экономическим учением. Л. Вальрас называет свое учение “либеральный социализм” и не мыслит кооперацию как инструмент полного преобразования общества, приписывая кооперации двойную роль: она позволяет увеличивающемуся числу рабочих приобретать собственность, и она же обучает их управлению предприятиями. Этим самым кооперативы выполняют большую экономическую роль, не подавляют капитал, но делают каждого рабочего своего рода “капиталистом”. Моральная роль кооперативов также значительна, и они должны ввести демократию в производство, воздействовать на бизнес как истинная школа активной политики.
Для Вальраса кооперативы Шульце-Делича являлись воплощением кооперации. Поэтому концепции, происходящие от идей Шульце, помогают объяснять, почему анализ кооперации Вальрасом стал полной неудачей. Его кооперативные идеи оказались несостоятельными, за исключением того, что он писал о моральной роли кооперативов.
Идеи доктора Жоржа Фуко (1873-1953), являвшегося руководителем кооперативного отдела Международной организации труда, занимают промежуточное место между идеями Вальраса и социальной философией кооперации социалистического толка. Его взгляды выражены в докладах, статьях и в книге “Кооперативный сектор” (1935).
В современной экономике всех стран Ж. Фуко различает четыре сектора, представленные в различных пропорциях: 1) общественный сектор; 2) капиталистический сектор; 3) подлинно частный сектор (“который охватывает некапиталистические единицы, деятельность домашних хозяйств, ферм и ремесел”);
4) кооперативный сектор.
Ж. Фуко увязывает кооперативный сектор с частным сектором, включая в состав кооперации только добровольно созданные организации. Он находит кооперативы “в начале и в конце экономического процесса” (сельское хозяйство и потребление), тогда как “центральная зона” (промышленность) является капиталистической или общественной. Он утверждает, что кооперация в будущем станет единым сектором экономики. Представляют интерес высказывания Фуко в связи с проблемами единства форм кооперации, кооперативной интеграции; различий между предприятием и ассоциацией; кооперация как служение людям; моральная природа кооперации.
Другое направление кооперативной мысли — социальная философия превосходства потребителя — излагается немецким языком и имеет британское происхождение. Но именно во Франции Шарль Жид и его последователи выразили это блестяще и с наибольшей ясностью.
В 1863 году Эдуард Пфейффер (еще до Ш. Жида) предложил новую систему, которую он назвал “кооператизм” (или “ко- оперативизм”), противопоставив ее социализму. Как и многие его современники, он первоначально возлагал все надежды на производственные кооперативы рабочих, позже заинтересовался потребительскими кооперативами. Сделав набросок развития общества, идущего к организованной экономике, в которой кооперативы расширяют свою власть, он предвосхитил Ним- скую школу Жида в двух отношениях: выдвижением тезисов медленного и мирного развития кооперации и желанием урегулировать классовые противоречия в обществе. Жид, развивший идеи “кооперативизма”, напротив, не противостоит социализму; у него это специфическая социалистическая система, которую стали называть “кооперативным социализмом”.
Под влиянием Пфейффера в начале XX века Центральный союз потребительской кооперации в Гамбурге основал школу кооперативизма, названную “гамбургской”, которая развивалась параллельно французской Нимской школе. Ее наиболее известный представитель профессор Франц Штаудингер. По его мнению, потребитель создает капитал, распределяет доход и должен обладать всей полнотой экономической власти.
Генрих Кауфманн (1864-1924), сыгравший решающую роль в развитии немецких потребительских кооперативов, также принадлежит гамбургской школе, но для него превосходство потребителя не является абсолютным императивом. Он предлагает общее определение кооперативного общества как ассоциацию с переменным составом лиц, объединенных добровольно на основе равенства прав и обязанностей, которые передают часть своих хозяйственных функций общему предприятию для получения экономической выгоды. Верным оказалось предвидение Кауфмана о закономерности тенденции сокращения экономической активности капиталистических предприятий и расширения в то же самое время экономической деятельности кооперативов, муниципалитетов и государства.
Власть потребителей как истинный идеал, а не как организационный принцип рассматривал влиятельный Джон Митчелл, президент Английского кооперативного оптового общества в Манчестере. Д. Митчелла поддержала в то время самый блестящий английский теоретик кооперации Беатрис Поттер. Она опубликовала книгу “Кооперация в Великобритании” в 1891 году, ставшую первым изданием, в котором ясно была утверждена не только английская, но и общая кооперативная программа. Беатрис Поттер-Вебб также провозглашает верховенство потребителя. Превосходство потребителя для нее не абсолютное правило, просто в этом случае потребители имели бы управление предприятиями, а профсоюзы представляли бы интересы труда, но без управления предприятиями. Поэтому она одобряет постоянное сотрудничество между профсоюзами и кооперативами. Беатрис Поттер-Вебб понимает определенные пределы строго добровольной кооперации и полагает, что некоторые действия должны быть общественными. Поэтому она рассматривает государственные предприятия как ассоциации обязательных потребителей.
С Шарлем Жидом (1847-1932) связан большой период истории кооперативной мысли. Он был организатором и лидером Нимской школы. Без него кооперативы Нима и организаторские действия Буава сплотили бы французские кооперативы, и появился бы Международный кооперативный альянс, но не было бы никакой школы.
При открытии в Париже первого Международного кооперативного конгресса (1889) Ш. Жид провозглашает целую программу: “Чем является потребитель? Ничем. Чем он должен быть? Всем”. Ш. Жид прослеживает “три этапа” расширения потребительских кооперативов: торговля, промышленность, сельское хозяйство; наконец, “не давая этому слову никакого политического значения и используя только экономический смысл”, он сообщает о грядущей “кооперативной Республике”1.
Кооперативизм Ш. Жида можно выразить тремя позициями: превосходство потребителей; мирное развитие кооперативов в ходе успешной конкуренции; реализация полностью преобразованного социально-экономического правила, по которому “справедливая цена” устраняет прибыль. Верховенство потребителя выступает у него специфически социалистической системой.
Ш. Жид боролся против прибыли и конкуренции, в целом против либеральной школы. Для него заключительная цель кооперации — устранение прибыли. Он заблуждался, когда полагал, что можно отменить прибыль, не встречаясь с сопротивлением или борьбой с теми, кто на нее живет. Конечно, каждый человек является потребителем, но чем выше уровень получаемых доходов, тем больше человек привержен этому, а классовая борьба имеет множество форм.
Кооперативизм Ш. Жида можно найти у многих авторов, в том числе у русских исследователей кооперации. Например, профессор Вахан Фомич Тотомианц был первым, кто рассмотрел особенности кооперативизма в истории социальных учений.
Последователем Нимской школы является Бернард Лаверн, профессор политической экономики в Юридической школе Лилля. Его главные работы “Кооперативный порядок” (L’order cooperative, 1908, 1923, 1926), Les ragimes cooperative (“Кооперативный режим”) достаточны, чтобы показать, что Нимская школа приобретает социалистический оттенок.
Лаверн настолько привязан к принципу превосходства потребителя, что даже исключает из числа подлинной кооперации производственные кооперативы рабочих и сельскохозяйственные кооперативы. И если он все же называет их “кооперативами”, то это, по его словам, в силу общепринятого. Сложно принять эти утверждения, поскольку демократия как фундаментальный принцип кооперации присутствует в этих кооперативах. Кроме того, они являются обслуживающими кооперативами и играют важную роль. По мнению Лаверне, в кооперативе должны заправлять делами не акционеры, а пользователи, которые являются теми, для обслуживания которых было устроено предприятие1.
Эрнест Поисон принадлежит школе Жида, от которой он заимствовал фразу “La Republique cooperative” (Кооперативная Республика), чтобы использовать это как название своей главной работы (1920). В свою очередь, он объявляет превосходство потребителя и вновь озвучивает три программных пункта. Поиссон предстает в своей работе миротворцем, пытаясь сблизить социализм Жида и другие социалистические школы: “Кооперация является социалистической по своей природе”. Занимаясь проблемой организации труда в действующих кооперативах и в идеальной Кооперативной Республике, он настаивает на окончательном объединении двойного качества потребителя и производителя1.
Как и Жид, Поиссон подчеркивает историческую роль моральных сил: “Кооперативная Республика может состояться только как результат усилий людей... Следовательно, как скоро это станет действительностью, зависит от этого этического фактора”.
Представителем Нимской школы является Жорж Лассер, который написал свою первую книгу по проблемам кооперации в 1927 году и также предвидел возможность “почти полной Кооперативной Республики”. Помимо развития просто добровольной кооперации есть “муниципальные кооперативные компании”, есть также перспектива национализации (кооперативное движение достаточно сильно, и государство могло передать собственность капиталистических предприятий тем, кто являются ее клиентами, которые бы управляли и контролировали экономику через потребительские кооперативы). Лассер развивал тему кооперативного планирования и национализации в работах, ставших классическими в кооперативной литературе.
Третье важное направление в истории кооперативных учений связано со сторонниками социалистической мысли, дававшими высокую оценку кооперации, но ее интерпретация отличала их друг от друга.
Маркс и Интернационал (1866,1867) придавали особое значение, производственным кооперативам рабочих, возлагая на них определенные надежды на этот вид кооперации. “Мы считаем, что кооперативное движение является одной из сил, преобразующих современное общество, основанное на классовом антагонизме. Большая заслуга этого движения заключается в том, что оно на деле показывает возможность замены современной деспотической и порождающей пауперизм системы подчинения труда капиталу — республиканской и благотворной системой ассоциации свободных и равных производителей.
Однако ограниченная карликовыми формами, которые только и в силах создать своими усилиями отдельные рабы наемного труда, кооперативная система никогда не сможет преобразовать капиталистическое общество. Для того чтобы превратить общественное производство в единую, обширную и гармоническую систему свободного кооперативного труда, необходимы общие социальные изменения, изменения основ общественного строя, которые могут быть достигнуты только путем перехода организованных сил общества, т. е. государственной власти, от капиталистов и землевладельцев к самим производителям.
Рекомендуем рабочим браться предпочтительнее за кооперативное производство, нежели за кооперативную торговлю. Последняя затрагивает только поверхность современного экономического строя, первая подрывает его основы”[3].
Предвидение простых рабочих, членов Рочдельского кооператива, оказалось реалистичней взглядов теоретиков и лидеров рабочего движения, которые не уделяли должного внимания потребительской кооперации, полагая, что она играет незначительную роль. Международный социалистический конгресс в Копенгагене (1910) должен был признать полностью ценность потребительских кооперативов и, что еще важно, независимость кооперативного движения. Это решение с энтузиазмом было воспринято Международным кооперативным альянсом (8-й конгресс МКА, Гамбург, 1910).
В.И. Ленин (1870-1924) перед октябрем 1917 года придерживался таких же представлений о кооперации, как и Маркс, или более точно, представлений, которые Маркс выражал в период между 1847 и 1872 гг., когда он еще не верил в какие-либо возможности установления социализма мирно через универсальное избирательное право. Следовательно, он видел кооперативы как некапиталистический элемент в рамках капитализма. Кооперация была неспособна вести к ниспровержению строя, что могла совершить только революция через диктатуру пролетариата.
Придя к власти, Ленин поначалу защищает кооперативы от импровизированных мер конфискации и реквизиции, объявляя в речи на II Всероссийском съезде советов народного хозяйства (25 декабря 1918): “Кооперативы — единственный аппарат, созданный капиталистическим обществом, который мы должны использовать”.
В 1923 году в статье “О кооперации” Ленин выражает свой идеал в следующих словах: “А строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией — это есть строй социализма”[4].
Но в стране, полностью преобразованной диктатурой, осуществленной от имени пролетариата, невозможно было представить, чтобы кооперация развивалась независимо. Власть большевистской партии распространилась на область экономики, заменив кооперативную демократию. Большевики вошли в состав правления Центросоюза, оказавшись в большинстве в руководящем органе центральной организации российских кооперативов (7 членов из 13). С этого времени кооперация полностью зависела от решений советского государства.
Поэтому невозможно отделить ленинскую кооперативную мысль от российского эксперимента в целом. В отсутствие политической демократии кооперативная демократия мало что значила.
Интересен пример тесного сотрудничества между политической партией, кооперативами, профсоюзами и взаимными страховыми обществами. Это сотрудничество сложилось в Бельгии с 1885 года, когда была создана лейбористская партия, и вплоть до Второй мировой войны все социалистические теоретики признавали ценность кооперации, но политическая задача была основной. После основания в 1881 году кооператива “Вперед” произошло объединение кооперативного и рабочего движения. Лидеры движения стали рассматривать все проблемы с трех точек зрения: политической, профсоюзной, кооперативной. Такой баланс объясняет то влияние, которое бельгийцы (Ансеель, Бертран, Вандервелде и др.) имели в Интернационале, независимо от их численности.
Социалистические кооператоры были убеждены, что мирное расширение кооперации недостаточно, чтобы решить социальную проблему, и что политическая власть должна переходить к национализации. В этом отношении Нимская школа в лице Луи Бертрана высказалась так: “Кооперация не конечна сама по себе, это — только средство”.
Среди бельгийских социалистов де Паеп (de Раере) стал известен как представитель коллективистской доктрины. Он сделал коллективизм частью социалистической программы и постарался совместить ее с кооперацией. Коллективизм обязательно подразумевает коллективную собственность на основные средства производства и сильное государство, но не обязательно подразумевает централизованное руководство в экономических действиях.
Идеи де Паепа развивает другой видный бельгийский теоретик Луи де Бруке (de Brouckere). Основные научные интересы этого профессора из Университета Брюсселя связаны с профсоюзным движением и кооперацией. Под названием “Le controle ouvrier” (Рабочий контроль) он опубликовал в 1924 году важное исследование, которое в большой степени предвосхитило события, произошедшие после Второй мировой войны. Он написал для бельгийской лейбористской партии законопроект, предполагавший создание советов предприятий с экономическими полномочиями.
Некоторое время кооперативизм как особая разновидность социализма пытался восстановить “систему гильдий”, используя рабочие производственные кооперативы. Идея состояла в том, чтобы рабочие, представленные своими профсоюзами, управляли каждой отраслью экономики, создавая множество гильдий, которые совершали бы между собой товарные обмены по “справедливой цене”, как это делалось в Средневековье. Но такая система не оставляла места для потребителя, поэтому подверглась критике Беатрис и Сидней Веббами, показавшими, что кооперация в Великобритании ни в каких “гильдиях” существовать не может.
Гильдейский социализм сильно привлекал Дж. Коула (G.D.H. Cole), который планировал прогрессивное распространение демократии в производстве: “развитие управления “рабочих” в системе гильдий можно достичь только через процесс постепенного расширения полномочий и функций рабочей группы, созданной с помощью профсоюзов, выступающих частями нового индустриального порядка”. Коул настаивает на том, чтобы государство и кооперативное движение помогли производственным кооперативам рабочих в их экспериментальных начинаниях. Производственная демократия рабочих должна осуществляться сначала в цехах. Профсоюзы и кооперативы должны сблизиться и создавать совместные предприятия. Коул обращает внимание на опасность бюрократизации, когда осуществляется планирование со стороны государства. Он полагает, что необходима более широкая передача на места обязанностей и полномочий и большую часть потребительских товаров лучше производить кооперативами, а не национализированными организациями. Но кооперативы, будучи добровольными организациями по природе, способны представлять планы, которые вели бы страну по пути к социализму.
