Языковой смысл: содержание понятия, типология

По нашему мнению, языковой смысл — это самое общее, универсальное понятие, выраженное системой разноуровневых ономасиологических единиц, объединённых в семантическое целое, и категоризируемое одним или несколькими вопросительными местоимениями (в случае их отсутствия — соответствующими функциональными заменителями — лексиями). В плане выражения его можно представить как вершину пирамиды, в концентрированном виде фокусирующую наивысшее обобщение, или как своеобразный гипероним, не способный выступать гипонимом. Всю же остальную пирамиду до самого основания образуют ряды таких гипонимов. Например, языковой смысл «предметность», являясь вершиной пирамиды, может иметь гипонимы «одушевлённый предмет» и «неодушевлённый предмет». В свою очередь, одушевлённый предмет включает гипонимы «человек» и «животное» и т. п.; каждый из них делится на подразряды и т. д. Такое деление иерархично: на следующей, более низкой, ступени возможно последующее, более детальное разбиение объектов до самого минимального. Поиск языкового смысла ведётся путём объединения значения конкретных единиц именования в самую крупную семантическую общность.

Основываясь на этом, в составе нашей рабочей классификации мы выделяем следующие языковые смыслы: 1) предметность, 2) признак предмета, 3) количество и число, 4) процесс, 5) качественную характеристику процесса, признака; способ и образ действия, 6) меру и степень, 7) пространство (место и направление), 8) время, 9) причину и следствие, 10) цель, 11) условие, 12) уступку, 13) состояние как безличнопредикативный признак.

Наше представление о количестве и вербальном содержании языковых смыслов в русском языке отражено в ряде статей [см.: Сидоренко, 2000, с. 72—79; Сидоренко, 2001, с. 8— 11; Сидоренко, Гирская, Пономаренко, 2001, с. 11—14; Сидоренко, 2002, с. 243— 244; Сидоренко, 2003, с. 323—325; Сидоренко, 2004, с. 54—57 и др.]. Дополнительные аргументы в пользу выделения или невыделения языковых смыслов в современном русском языке будут приведены при рассмотрении местоимений, выступающих в роли категоризаторов языковых смыслов.

При обсуждении проблемы языкового смысла не избежать вопроса о роли синтаксиса в определении объёма и содержания каждого языкового смысла, рассмотрении соотношения функциональной нагрузки слова и его принадлежности к тому или иному языковому смыслу. Поскольку речевые смыслы реализованы в речевом потоке, они аккумулируют в себе самые общие синтаксические смыслы. Так как проблема взаимосвязи языкового смысла и его реализации на синтаксическом уровне не имеет решения, а сама её постановка вызвана желанием на современном этапе развития лингвистики с учётом её достижений попытаться проникнуть в тайны взаимоотношения языка и мышления, обратимся к некоторым наработкам в этой области.

До второй половины XX века традиционная грамматика использовала термин «член предложения» как один из центральных (попутно заметим, что школьная грамматика делает это и до настоящего времени). Значимость его подтверждается и наличием огромной литературы по этому вопросу.

В. М. Солнцев, пытаясь понять природу члена предложения, размышляет над его статусом в акте коммуникации: «Беглое обозрение некоторых достаточно распространённых взглядов на проблему членов предложения показывает, что это понятие (или замещающие его другие понятия типа “актантов” Теньера) прежде всего используется для обозначения какой-либо функции в предложении. Член предложения не есть субстанциональное, или конкретно-материальное, понятие, не есть структурное понятие типа формулы строения слова, словосочетания или предложения. Член предложения — прежде всего есть функция слова (или класса слов, представителем которого является слово)... С другой стороны, член предложения — это часть предложения, нормально (то есть в массовидных случаях) занятая или заполненная словом. Иначе говоря, это некоторое место или позиция, занимаемая разными словами. Можно также сказать, что член предложения есть слово (или его эквивалент по признаку номинации), взятое в определённой функции. Следовательно, одно и то же слово может занимать разные позиции и иметь соответственно разные функции [Солнцев, 1971, с. 206]. Развивая эту мысль, В. М. Солнцев выделяет словарное и функциональное (коммуникативное) значение слова. Так, значение предметности само по себе не есть ни значение субъекта, ни значение предиката, но оно определяет возможность слова со значением предметности выступать в качестве субъекта и объекта. «Значение слова как такового (включая и его индивидуальное и категориальное значение) условно можно назвать словарным. Оно характеризует слово как таковое, как единицу словаря. Употребляясь в речи, слово сохраняет и реализует это своё словарное значение, но дополнительно приобретает то или иное функциональное значение. Последнее логично определить также как коммуникативное значение слова, поскольку слово реализует его в акте коммуникации — в предложении» [Солнцев, 1971, с. 208]. Исследованный материал позволил автору сделать следующий вывод: функциональное значение слова определяется характером его собственного значения и в известном смысле является его «проявлением», а это и создаёт впечатление, что в предложении слово приобретает значение части речи.

Для теории языковых смыслов чрезвычайно важно следующее заявление В. М. Солнцева: «Функциональные значения — это максимально обобщённые и отвлечённые отражения основных категорий действительности. Это касается по крайней мере основных функциональных значений (субъект, объект, действие, признак)» [Солнцев, 1971, с. 209] (сравним его с определением языковых смыслов — и получим синоним?!). При этом обратим внимание на замечание Е. С. Кубряковой: «Не значения частей речи формируются в соответствии с их функциями, а функции оказываются обусловленными тем, что выражают слова, и тем, выражению каких структур мышления они служат» [Кубрякова, 1978, с. 36].

Интересна в этом плане и точка зрения И. И. Мещанинова. В известной монографии «Члены предложения и части речи» [1945] он применяет термин «синтаксическая семантика членов предложения», а для называния особых значений, выявленных при разборе понятия «членов предложения», пользуется термином «понятийная категория»: «Субъект есть понятийная категория. Подлежащее является его грамматическим понятием. Оно выделяется синтаксическим положением, получает морфологическое падежное оформление и т. д.» [Мещанинов, 19456, с. 197]. Термин «понятийная категория» в понимании И. И. Мещанинова (в узком значении) эквивалентен, таким образом, одновременно терминам «языковой смысл» и «член предложения».

Новое осмысление получает проблема соотношения членов предложения и частей речи. Ономасиология, признавая слово основным средством выражения языковых смыслов, ищет ответа на вопрос: что именуется с помощью знаменательных частей речи, как в выборе нужной единицы участвует семантика слова, его потенциальная синтаксическая нагрузка, каким должен быть его функциональный диапазон. Например, родительный падеж принадлежности у некоторых имён существительных со значением лица может быть использован для выражения языкового смысла «признак предмета» в варианте неспециализированной функции (книга товарища) и т. д.

Много вопросов возникает при сопоставлении объёма и содержания языковых смыслов в современном понимании и соответствующих им членов предложения. Сравним:

Даже при простом перечислении языковых смыслов и членов предложения ощущается спорность выделения некоторых из них и прежде всего обращает на себя внимание то, что не учитывается иерархия их представления. Выскажем некоторые замечания. Выделенные ниже наречия называют качество действия или состояния (живут мирно, работает весело), но включены в языковой смысл «образ и способ действия» и синтаксическая функция их в предложении характеризуется как обстоятельство образа и способа действия, хотя по семантике они выходят за пределы того и другого. Обстоятельственные значения составляют единую группу, называемую «циркумстантивностью» («цирконтантивностью» и др.), а каждое конкретное обстоятельство является частью этого целого; в составе же языковых смыслов каждое из значений передаётся как самостоятельное целое. Попутно отметим, что языковые смыслы «условие» и «уступка» выражены только расчленёнными единицами именования на уровне синтаксиса, то есть в русском языке они не представлены соответствующими наречиями и местоимениями (исключение составляют прономинативы когда, тогда и всегда со значением условия, омонимичные соответствующим местоимениям с временным значением). Обращаясь к достигнутому нашими предшественниками, мы напоминаем мудрое высказывание А. А. Потебни: «Нет ничего легче, как с высоты, на которую без нашей личной заслуги поставило нас современное развитие человечества, презрительно взирать на всё, от чего мы уже отошли на некоторое расстояние» [Потебня, т. IV, с. 360].

На наш взгляд, в настоящее время актуальными, требующими решения остаются следующие вопросы:

Как языковые смыслы «сегментируют» действительность и отражают категории мышления?

Как синтаксис «сотрудничает» с семантикой рассматриваемых единиц и какое проявление находит в категориальном значении языковых смыслов?

Эти вопросы чрезвычайно важны, так как слово исторически оформилось в часть речи в предложении, поэтому его функционирование в определённой степени направляется диахронией. Одновременно его участие в выражении того или иного языкового смысла зависит от синтаксического оформления, окружения, то есть определяется синхронией. Соотношение синхронии и диахронии в категориальном значении языковых смыслов уходит в проблему соотношений категорий языка и мышления и представляется чрезвычайно важным. С опорой на полученные знания могут быть рассмотрены и появившиеся в более поздний период расчленённые единицы именования (лексии; словосочетания особого типа, эквивалентные слову; фразовые номинанты).