История изучения языковых смыслов; концепция Н. Ю. Шведовой (краткий обзор)

Наука — это не только вечная дискуссия, но и умение слышать предшественников. Эту мысль подтверждает вся история изучения языковых смыслов.

Языковой смысл привлекал к себе внимание с давних времён, но осознание значимости этого понятия пришло с расширением и углублением наших знаний о феномене языка, понимании его устройства.

Характеризуя языковедение как науку, И. А. Бодуэн де Куртенэ в своё время писал о том, что оно: «1) обобщает явления языка и 2) отыскивает силы, действующие в языке, и законы, по которым совершается его развитие, его жизнь» [Бодуэн де Куртенэ, 1963, с. 55]. Путь отыскания таких сил и привёл к очень сложному и многогранному явлению, именуемому «языковой смысл». Учёные обращались к нему многократно и подходили с разных сторон, ибо, «как и все другие ряды явлений, языковые явления также кажутся на первый взгляд хаосом, беспорядком, путаницей. Человеческий разум обладает врождённой способностью освещать этот предполагаемый хаос и находить в нём благоустройство, порядок, систематичность, причинные связи. Языкознание представляет собой направленную деятельность человеческого разума, упорядочивающего языковые явления» [Бодуэн де Куртенэ, 1963, т. I, с. 206].

Ещё с древних времён исследователи языка, философы предполагали существование категорий, организующих мыслительную деятельность и проявляющихся в языке. Уже Аристотель в «Главе четвёртой» трактата «Категории» выделял 10 категорий: «... каждое означает или сущность, или 'сколько', или 'какое', или 'по отношению к чему-то', или 'где', или 'когда', или 'находиться в каком-то положении', или 'обладать', или 'действовать', или 'претерпевать'. Сущность, коротко говоря, — это, например, человек, лошадь; 'сколько' — это, например, длиною в два локтя, в три локтя; 'какое' — например, белое, умеющее читать и писать; 'по отношению к чему-то' — например, двойное, половинное, большее; 'где' — например, в Ликее, на площади; 'когда' — например, вчера, в прошлом году; 'находиться в каком-то положении' — например, лежит, сидит; 'обладать' — например, обут, вооружён; 'действовать' — например, режет, жжёт; 'претерпевать' — например, его режут, жгут» [Аристотель, т. 2, с. 55]. Другими словами, категориями у Стагирита являются следующие: 1) сущность, 2) количество, 3) качество, 4) отношение, 5) место, 6) время, 7) положение, 8) обладание, 9) действование, 10) претерпевание. Впрочем, философы замечают, что в других сочинениях Аристотель указывает всего 8 первых категорий (или 6, 4), а в главе четвёртой седьмой книги «Метафизики» вслед за категорией «места» вводит категорию «движение», которая в качестве категории не встречается больше нигде. Заметим при этом, что жил и работал Аристотель в 384— 322 гг. до и. э.

Зародившись в трудах древнегреческих учёных, теория языковых смыслов позже развивалась в том направлении грамматических исследований, которое получило название «логическая грамматика» и было реализовано во «Всеобщей и рациональной грамматике Пор-Рояля» А. Арно и К. Лансло (1660). В ней делалась попытка доказать, что структура языка имеет логическую основу, вариативно представленную в разных языках. В каждом языке логическая структура наполняется конкретным речевым содержанием.

Затем идея языкового смысла, хотя и фрагментарно, в связи с другими фактами, развивалась в работах В. Гумбольдта, О. Есперсена, позже — в трудах А. Вежбицкой и других учёных. В русистике известны работы И. И. Мещанинова, С. Д. Кацнельсона, Н. Ю. Шведовой, Ю. В. Воротникова, А. В. Бондарко, И. А. Мельчука, в той или иной степени касающихся проблемы языкового смысла, хотя и использующих другие термины: «понятийные», «онтологические», «внеязыковые», «когнитивные», «мыслительные», «речемыслительные» и другие категории. А. Вежбицкая считает, что смысл лежит в основе языка, а значения слов нельзя описать, не пользуясь некоторым набором элементарных смыслов (или семантических примитивов) [Вежбицкая, 1999]. Ю. Д. Апресян показал, что семантические примитивы не обладают свойством универсальности и не обязательно просты по смыслу [Апресян, 1995, т. II, с. 480]. Любопытна точка зрения И. А. Мельчука, который считает, что языковой смысл является инвариантом синонимических преобразований, заключающим в себе то общее, что имеется в равнозначных текстах. Добавим к этому, что равнозначные тексты — это единицы наименования, вступающие в синонимические отношения, а также пары «уточняемое — уточняющее», позволяющие выявить конкурентоспособность ономасиологических единиц. Но в целом теория языковых смыслов ещё не являлась предметом специального изучения.

Близко к теории языковых смыслов подошёл С. Д. Кацнельсон, который писал в известной монографии: «В категориальном инвентаре языковых форм имеются ещё категории логико-грамматического, или, если угодно, онтологического характера, которые выражены в языке неявно и слабо учтены традиционной грамматикой. Из категорий последнего рода мы упоминали лишь немногие, например категории предмета и признака, качества и количества, действия и состояния» [Кацнельсон, 1972, с. 215]. Но специальному и глубокому такие «общие категории, соответствующие

речемыслительному познанию мира», не подвергались, более того — они не были даже названы.

Наличие «неких общих категорий» в каждом конкретном языке и — более того — «общих» для большинства языков мира замечали многие лингвисты, прежде всего — грамматисты. В качестве примера приведём цитату из монографии «Части речи в ономасиологическом освещении» Е. С. Кубряковой: «Исследуя части речи как названия, задаваясь вопросом о том, что именно называет каждая из частей речи, мы и можем убедиться в существовании неких общих категорий, соответствующих

речемыслительному познанию мира и отвечающих представлению об основах классификации окружающей человека действительности» [Кубрякова, 1978, с. 25]. Но специальному и глубокому изучению такие «общие категории, соответствующие речемыслительному познанию мира», не подвергались, более того, они не были даже названы.

Недостаточная изученность языковых смыслов привела к тому, что в наиболее известных словарях лингвистических терминов это понятие не получило соответствующего отражения. В словарях лингвистических терминов О. С. Ахмановой [Ахманова, 1966] и Д. Э. Розенталя, М. А. Теленковой [Розенталь, Теленкова, 1976] отсутствуют словарные статьи «языковой смысл» в принятом нами понимании термина. В то же время оба словаря дают понятие «смысл». О. С. Ахманова объясняет смысл как «то содержание (значение), которое слово (выражение, оборот речи и т. и.) получает в данном контексте употребления, в данной конкретной речевой ситуации (ситуации общения); ситуация общения, называемая также контекстом ситуаций, противопоставляется лингвистическому контексту, непосредственному языковому окружению слова, которое во многих случаях не выполняет достаточно определённой дифференциальной функции [Ахманова, 1966, с. 434]. Другими словами, смысл понимается как актуализация одного из ЛСВ слова. Так же толкуют значение понятия «смысл» Д. Э. Розенталь и М. А. Теленкова:

«то значение, которое слово или словосочетание получает в конкретной речевой ситуации» [Розенталь, Теленкова, 1976, с. 435].

В последнее десятилетие привлекла к себе внимание теория языковых смыслов в интерпретации Н. Ю. Шведовой [Шведова, Белоусова, 1995; Шведова, 1998, Шведова, 2005]. Теория языковых смыслов (в том числе и роль местоименных категоризаторов) была рассмотрена в двух работах Н. Ю. Шведовой: «Система местоимений как исход смыслового строения языка и его смысловых категорий» (1995, совместно с А. С. Белоусовой) и «Местоимение и смысл: Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства» (1998). Позже, в 2005 году, Натальей Юльевной Шведовой в её сборнике избранных работ была представлена «Дейктическая система языка. Языковой смысл», датированная 1998 годом, состоящая из двух частей (ч. I «Система местоимений как основа смыслового строения языка» и ч. II «Исходные местоимения, их микросистемы и их смысловой потенциал»), которая включала в себя идеи, высказанные в двух ранее изданных работах, но уточняла при сохранении общей концепции отдельные положения и выводы. Поэтому, раскрывая концепцию языковых смыслов Н. Ю. Шведовой, мы опираемся на последнюю работу и учитываем две предыдущих при рассмотрении отдельных фактов.

Обратимся к основным положениям теории языковых смыслов в интерпретации Н. Ю. Шведовой. При их представлении мы прибегаем к частому цитированию, которое поможет более конкретно представить содержание теории языковых смыслов и особенности её изложения автором.

• 1. Для понимания значимости теории языковых смыслов прежде всего необходимо определить его содержание. Наталья Юльевна предлагает следующую дефиницию: «Я з ы ковой смысл — это самое общее понятие, первично означенное местоименным исходом, средствами принадлежащих ему местоимений сегментированное по троичному признаку «определённость — неопределённость — непредставленность» и материализуемое при помощи таких разноуровневых языковых единиц, семантика (языковое значение) которых включает в себя соответствующее понятие и объединяет все эти единицы в некое семантическое множество. Языковой смысл интегрирован в значение каждой единицы, входящей в такое множество, возглавляемое местоименным исходом и, в свою очередь, членящееся по трём названным выше основаниям» [Шведова, 2005, С. 466].
• 2. Н. Ю. Шведова вводит понятие языковой смысловой категории и выделяет две разновидности их: общую и частную. «Общая смысловая категория — это абстракция, представленная дейктическим означением исходного понятия и его обобщённым словесным именованием, например: “кто — существо одушевлённое”, "сколько — количество”, “когда — время”, “зачем — цель” и т. д.» [Шведова, 2005, с. 466—467]. «Частная смысловая категория — это абстракция, представленная одним из подвершинных членений общей категории (одним из её составляющих) и тем языковым множеством, которое обращено к этому составляющему и его материализует» [Шведова, 2005, с. 467]. Примеры частных смысловых категорий: «почему — причина: собственно причина, повод — условие — первопричина»; «сколько — количество: количество кого — количество чего — количество раз (действий, поступков) — количество времени — количество лет (о возрасте)» и т. д. [Шведова, 2005, с. 467].
• 3. Чтобы представить «заполнение смыслового пространства», обратимся к некоторым примерам Н. Ю. Шведовой: «общая смысловая категория ”зачем — цель” формализуется лексикой, падежными формами, предложно-падежными сочетаниями, целыми синтаксическими конструкциями, текстовыми последовательностями, фразеологизмами. То же относится и к другим смысловым категориям» [Шведова, 2005, с. 468]. Обращаем внимание на то, что автор не определяет статус названных единиц, непонятно и соотношение перечисленных средств выражения языковых смыслов: в одном ряду следует лексика и падежные формы; неясно, как в этом участвуют текстовые последовательности и т. п. Нечеткость, фрагментарность и бессистемность в характеристике языковой репрезентации каждого языкового смысла подтверждают примеры, относящиеся к языковым смыслам кто, что и др. Приведём один из них: «К числу основных характерных выражений смыслов кто и что относятся принадлежащие им личные формы глагола и его эловые формы с практически формообразующими я, ты, он, она, оно, они, сам, сама, само, сами. К смыслу кто обращены так называемые неопределённо- и определённо-личные предложения (Говорят, что..., Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты), специфическая сочетаемость с местоимением для обозначения определённого множества типа мы с тобой, ты с братьями...» [Шведова, 2005, с. 463].
• 4. Н. Ю. Шведова выделяет «черты сходства в строении смысловых пространств, возглавляемых разными исходами. Это сходство состоит в следующем: 1) в любом смысловом пространстве сохраняется сегментированность “по вертикали”, определяемая сегментированностью собственно исхода: здесь во всех случаях присутствует сопоставленность ’’определённость, неопределённость и непредставленность, несуществование”; 2) в любом смысловом пространстве обнаруживается сходство в поведении исходного местоимения в строе текста, в высказывании...; 3) в каждом смысловом пространстве присутствует противопоставление входящих в него языковых средств по признаку ’’сосредоточенность, предельность, точечность — несосредоточенность, непредельность, неточечность”; 4) в каждом смысловом пространстве присутствует сопоставление входящих в него языковых средств по признаку ’’единичность, данность — множественность, всеохватность”» [Шведова, 2005, с. 460— 461]. При этом автор распространяет понятия «предельность» и «точечность» на «весь язык в целом» (а не только на глагольный вид, как это делается традиционно), утверждая, что «на противопоставлении предельности, данности, определённости и непредельности, неданности, неопределённости строится вся категория числа» [Шведова, 2005, с. 461].
• 5. Вызывает определённый интерес трактовка термина «языковое значение»: «языковое значение — это целостная единица, образуемая слиянием общих (общей) и конечной сем и представляющая собою содержательную сторону языкового знака... Значение подвижно и изменчиво: это живая единица “плана содержания”, обращённая к другим таким же единицам, их к себе притягивающая и от них отталкивающаяся; оно находится в процессе постоянного движения и развития, в ходе своего существования обрастая ’’оттенками” и порождая новые единицы, равные себе по языковой природе» [Шведова, 2005, с. 479].
• 6. Вторая часть работы «Дейктическая система языка. Языковой смысл» названа «Исходные местоимения и их смысловой потенциал». В ней в самом общем виде представлены так называемые «исходы» кто, каков, какой, чей, сколько, насколько, который, когда, где, куда, откуда и отколе, докуда и доколе, как, зачем, почему и отчего, каково. Кроме неполноты «языкового наполнения» каждого из смыслов, мы отмечаем, с одной стороны, непредставленность всех смыслов (не названы «исходы» каково и насколько), с другой стороны — имеет место ненужное дублирование с помощью устаревших местоимений отколе, докуда, доколе. Подробнее они будут рассмотрены в соответствующих разделах.
• 7. В «Заключении» рассматриваемой работы автор пишет: «Местоимениям, их классу принадлежит порождённая самим языком роль означения языковых смыслов и тем самым — роль создания смысловых пространств, охватывающих собою разноуровневые языковые единицы, сгруппировавшиеся на основе семантической общности и устремлённости к одному определённому смысловому исходу» [Шведова, 2005, с. 542]. Местоименная система охарактеризована как «самодостаточная» и «самоорганизующаяся» языковая общность. Наши наблюдения не позволяют согласиться с таким тезисом, о чём более подробно будет сказано далее. Наибольшее несогласие вызывает утверждение, согласно которому классу местоимений принадлежит «роль создания смысловых пространств, охватывающих собою разноуровневые языковые единицы». На примерах языковых смыслов «уступка», «условие» и частично — «причина» и «цель» мы покажем, что формирование языкового смысла происходит на материале расчленённых единиц именования и только затем переходит к слову, представленному соответствующей частью речи, и местоименному категоризатору.
• 8. В сжатом виде концепция Н. Ю. Шведовой может быть представлена следующей цитатой, завершающей рассматриваемую работу: «Смысловой строй языка представляет собой совокупность его смысловых пространств и предстаёт как целостность, имеющая собственные формальные характеристики, к которым относятся: 1) исчисляемость входящих в эту систему смысловых пространств; 2) возглавленность этих пространств собственно языковыми дейктическими единицами и их строго формализованными микросистемами; 3) безусловная закрытость самого этого строя, предопределённая закрытостью исходного ряда слов, которые означают, с одной стороны, основополагающие глобальные понятия материального мира и, с другой стороны, изначальные знания человека, этот мир для себя открывающего» [Шведова, 2005, с. 543].

Кратко охарактеризовав историю изучения теории языковых смыслов, логично представить содержание этой теории, попытаться определить её место в современной парадигме знаний и перспективы её дальнейшего развития.