Логические основания противительности: логический У5. лингвистический понятийный материал
Противопоставление как основа противительности
Проблема соотношения понятий противопоставления и противительности является отражением общей проблемы языкознания о соотношении логических и языковых категорий, которая, в свою очередь, связана с проблемой объективно-логического (рационального) и субъективного (чувственно-волевого) начала в естественном языке.
Противоположность / противопоставление / оппозиция есть проявление природной склонности человеческого ума и лежит в основе различных представлений в обыденной жизни, научном и художественном познании, логических и философских построениях, этике, эстетике, религии [Новиков 1984: 7]. Современный способ познания действительности — научного, художественного или наивного — характеризуется как мышление противопоставлениями, или как принцип оппозиций'. Мысль о противопоставлении занимала человеческий ум издавна и находилась в центре внимания прежде всего философов и логиков, впоследствии и лингвистов (Аристотель, Гераклит, Фома Аквинский, Николай Кузанский, Джордано Бруно; И. Кант, Н.Г. Фихте, Ф. Шеллинг и др.; Ч.К. Огден, Дж. Лайонс и др.; в отечественном языкознании — И. Давыдов, П. Басистов, К. Говоров, Н.С. Трубецкой, Вяч.Вс. Иванов и др.)[1] [2].
Противоположность в философии и логике трактуется как развитое до предела, существенное различие предметов, признаков, процессов в пределах одной дифференцированной сущности [ФС 1980: 300—301; Горский 1991: 160—161]. «Противоположность состоит в том, что нечто и другое нечто различаются как крайности. Действие в мышлении, устанавливающее противоречащую противоположность, и будет противоположение или противопоставление, элементарной формой которого является дихотомия А и не А» [Савинов 1953: 44] (выделено мной. — М.М.).
Понятие противопоставления с позиций лингвистической науки толкуется, в частности, следующим образом:
- 1. Противопоставление, противоположение. Отношение, устанавливаемое между двумя однородными элементами лингвистической системы и позволяющее выделить различия, существующие между ними. Совокупность противопоставлений, в которых данный элемент выступает по отношению к другим элементам в данной системе. Два высказывания или два каких-нибудь отрезка высказываний могут образовывать фонологическое противопоставление в том случае, когда они отличаются наличием в одном из них и отсутствием в другом по меньшей мере одного релевантного знака [Марузо 1960].
- 2. Противопоставление (противоположение, оппозиция). Различие двух или более однородных единиц языка, способное выполнять семасиологическую функцию, т.е. быть семиологически релевантным [Ахманова 2007].
С позиций логики, мысль о противопоставлении может быть выражена в форме понятия и в форме суждения. Слово и предложение суть языковые формы для выражения мысли, однако сама мысль может иметь не один, а множество способов выражения, при том что состав мысли остается одним и тем же [Асмус 1947: 29]. Мысль о противопоставлении, или существенном различии, имеет в языке многочисленные воплощения. Отношения противоположности / противопоставления / оппозиции, являющиеся формой связи между предметами, признаками, процессами, находят в языке отражение на двух основных уровнях системы — лексическом и грамматическом (синтаксическом), т.е. на уровне слова и на уровне предложения.
На лексическом уровне ярким проявлением мысли о противопоставлении А — пе-А являются антонимы [см., например: Комиссаров 1957, 1961; Шмелев 1964; Агишев 1969; Колесников 1972; Апресян 1974; Иванова 1982; Львов 1984; Диброва, Донченко 2000; Боева 2001; Введенская 2004; Новиков 1973, 1984, 1990; Миллер 1985, 1990; Оголь- цева 2007; Чупановская 2007; Диброва 2008; Гудкова 2010 и мн. др.].
Как слова с противоположным значением, как составные части одной, хотя и раздвоенной сущности, антонимы вызывают в нашем сознании представление своей противоположности [Введенская 2004: 6]. При этом в языке члены антонимической пары могут вести раздельное, самостоятельное, изолированное друг от друга существование.
Мысль о противопоставлении может быть выражена не только в форме расчлененного (разъединенного) понятия, чьи компоненты представляют собой разные полюсы одной сущности, но и в форме суждения, воплощением которого в языке становится предложение. Однако и в этом случае речь идет о своеобразном разделении единой сущности — двух точках зрения на один и тот же предмет. (Основная структурная особенность логико-грамматического противопоставления — двухкомпонентность и закрытость.)
Противопоставление на грамматическом уровне может быть организовано как сложное предложение (бессоюзное или союзное — сложносочиненное), как конструкция переходного типа, как сочинительное сочетание. Помимо обязательной специфической — противительной — интонации, в языке выработаны специальные формальные средства связи противопоставляемых компонентов: противительные союзы, их аналоги, а также союзные сочетания, модальные слова, модальные частицы, выступающие в роли организаторов противопоставления, состав которых в настоящее время полностью не определен и остается открытым (а, но, да, союз-частица же, слово так, однако, только, зато, впрочем, правда, напротив и др.).
В докторской диссертации, посвященной изучению средств организации противопоставления во французском и русском языках, О.Ю. Инькова предлагает следующее определение отношений грамматического противопоставления: «Противопоставление — это такое выбранное говорящим семантическое построение, с помощью которого он представляет два положения вещей (простых или сложных) как несовместимые, то есть содержащие соответственно предикацию и ее отрицание, которое может быть выражено как синтаксическими, так и лексическими средствами» [Инькова-Манзотти 2001: 78] (выделено мной. — М.М).
Представляется интересной мысль автора об обязательном включении в определение противопоставления субъективного момента — с позиции говорящего: «Противопоставление является точкой зрения, перспективой, выбранной говорящим для представления описываемых положений вещей» [Инькова-Манзотти 2001: 78]. Другими словами: главным отличием языкового противопоставления от логического является субъективность, нейтрализованная в логических схемах, но обязательно присутствующая и даже актуализированная в естественном языке.
Эта мысль о субъективности грамматического противопоставления, запечатленная О.Ю. Иньковой в определении, высказывалась и ранее в работах лингвистов, изучавших противительные / противопоставительные отношения и противительные средства связи. Например: 1) «При противопоставлении с помощью противительного союза, как и вообще при всяких противопоставлениях, оказывается существенной не столько контрастность между какими- то понятиями, взятыми в отрыве отданной конкретной ситуации, сколько контрастность, устанавливаемая самим говорящим» [Киселева 1967: 8]; «Субъект, осуществляющий противопоставление, является необходимой составляющей семантической структуры отношения противительности, поскольку это отношение тесно связано с познавательной деятельностью человека и отражает соответствующие процессы мышления. Следовательно, можно считать, что в ситуации, выражаемой противительным отношением, всегда присутствует “субъективный” фактор» [Берестова 1987: 4—5] (выделено мной. — М.М.).
За одним из противопоставляемых положений (противоположений) скрывается говорящий субъект, и смысл такого субъективного по своей сути противопоставления сводится к тому, что формальнологическое противопоставление А — не-А в языке имеет форму Я — не-Я, причем с обязательной перестановкой компонентов (не-Я — Я), указывающей на коммуникативную выделенность позиции говорящего. Актуализация второго компонента противопоставления определяется логической последовательностью: чужая точка зрения находится в препозиции к точке зрения говорящего как исходная посылка, как утверждение, с которым говорящий не согласен полностью или частично.
Включение понятий субъекта и субъективности в дефиницию грамматического противопоставления представляется необходимым, поскольку восприятие действительности, отраженное в языке, окрашено присутствием человека / субъекта / лица — не просто мыслящего человека, но человека говорящего, способного к выражению собственной воли вопреки воле чужой. Таким образом, логическое противопоставление А — ие-А в языке в условиях логико-грамматического противопоставления имеет форму не-Я — Я, обусловленную присутствием говорящего субъекта и окрашенную субъективными оттенками мысли о несогласии и чувства несогласия.
Мысль о противительности — субъективном противопоставлении, отражающем волю говорящего субъекта, развивается в условиях логико-грамматического противопоставления, организованного противительными союзами но и а. Логико-грамматическое противопоставление как выражение суждения становится необходимым условием для создания противопоставительных / противительных отношений, благодаря которым сама мысль о противопоставлении (и впоследствии — собственно противительности) находит воплощение в едином (нерасчлененном) понятии.
Явление энантиосемии — внутрикорневой антонимии — входит в круг рассмотрения проблемы противопоставления и имеет определенное отношение к проблеме противительности, однако не в полном объеме. Поясним эту мысль.
Энантиосемия как соединение двух противоположных значений в одном слове, отражающее первоначальный синкретичный тип мышления, действительно явление в современных языках историческое, реликтовое и потому непродуктивное [Шерцль 1884: 1; Новиков 1973: 192, 1990: 36; Иванова 1982: 4]. Тем не менее уже В.И. Шерцль обращал внимание на новый вид энантиосемии, возникающей на новых основаниях — как результат иронии. При этом значение слова не только изменяется, но и переходит в полную свою противоположность [Шерцль 1884: 72; Шмелев 1958; Шмелёв А. 1993; Ермакова 2005]: Ну, молодец! Добрый мальчик! Замечательно! Вовремя пришел. Такой современный вид энантиосемии отражает осознанное желание говорящего совместить два противоположных начала, выразить оба смысла — положительного (по форме) и отрицательного (по существу). Современная энантиосемия является результатом пересечения аналитического и синтетического способов мышления: разъединенные понятия объединяются на новых основаниях. Значение слова на противоположное изменяет ироничная интонация, устраняющая лексическое несоответствие. Действительно, иронические приемы фиксируют ситуативное и контекстуальное соединение противоположностей, не находящее, однако, отражения в структуре лексического значения самого слова.
В языке создан целый фонд лексических средств выражения идеи соединения противоположностей. Современные средства противительно-уступительной / уступительно-противительной связи и выражения синкретичных отношений (по, однако, впрочем, правда, хотя, вопреки, несмотря на (то что) и др.) раскрывают (или скрывают?) двойственную позицию говорящего: да и нет, т.е. одновременное согласие и несогласие в разных пропорциях[3].
Мысль о противопоставлении окрашивается субъективными оттенками, которые привносятся говорящим, имеющим возможность перераспределить соотношение между компонентами да и нет и представить противопоставление как асимметричное: определенное согласие с другой точкой зрения и актуализированное несогласие. На основе своеобразного внутреннего противопоставления Я и не-Я вырастает и формируется новая мысль — мысль о противительности. Законченную форму эта мысль обретает в лексическом значении слова-корня против, в семантической структуре которого отсутствует компонент уступки. Другими словами, на лексическом уровне противительности исходное, энантиосемичное по сути, противопоставление уступки (= да = согласие) и ограничения (= нет = несогласие) в семантической структуре противительного слова снимается и заменяется принципиально новым — противопоставлением субъекта и предиката, что и оказывается запечатленным в элементарной семантической структуре слова против, которую можно представить схемой *Я — нет.
Противительные слова грамматического и лексико-грамматического уровня языка, соединяющие значение уступки (согласия) и значение ограничения (несогласия), семантически синкретичны и, следовательно, представляют собой пример внутренней антонимии, или энан- тиосемии. Энантиосемия (ограничение + уступка), выявляемая на уровне семного анализа, объясняет возможность рассмотрения отдельных слов, таких как правда, впрочем, однако, только и др., в средствах оформления уступительных отношений и выражения уступительной семантики.
Вместе с тем за рамками настоящего исследования, посвященного воплощению идеи противительности, остаются факты антонимии и энантиосемии, связанные с соединением других противоположных значений. Первое явление (антонимия) не входит в круг проблематики данной работы, так как противоположности заключены в разных понятиях, каждое из которых существует как самоценное и самодостаточное слово. Второе явление (энантиосемия) не становится предметом рассмотрения, так как в одной своей разновидности (непродуктивной) энантиосемия не связывается непосредственно с понятиями субъекта и субъективности; во второй же, продуктивной, субъективный характер подразумевающегося противопоставления не отражен в лексическом значении слова, а интонация придает такому противопоставлению характер виртуального.
Таким образом, в центре внимания исследования — мысль о противопоставлении, заключенном в одном слове и окрашенном субъективными оттенками несогласия говорящего. Сложная семантика противительности включает семантический компонент собственно противопоставления и компонент субъективно-модальный, связанный с выражением оценки и позиции субъекта. Таким образом, речь идет о семантике субъективного противопоставления (противительности) и так называемых противительных словах — носителях противительного смысла.
Разное соотношение объективного и субъективного компонентов одной мысли находит отражение в сочетании двух начал в семантике противительного слова—лексического и грамматического.
В словах грамматического и лексико-грамматического уровня развитие противительной семантики изначально связано с логическим противопоставлением: противительные слова организуют формальное противопоставление двух мыслей, образующих сложное суждение. Мысль о противительности, нашедшая воплощение в слове-понятии против и содержащаяся во всех его производных, восходит к другому виду противопоставления — противопоставлению пространственному, объективному по своей сути: два предмета напротив друг друга по отношению к реальной или воображаемой линии.
Таким образом, понятие противопоставление не является однородным по своей сути, а за словом могут скрываться разные понятия. При выделении разновидностей противопоставления опираемся на философскую концепцию В.Н. Ильина, в терминологии которого противоречие = противопоставление: «Однако противоречие не только интенсивно и лежит в познающем субъекте. Оно может быть и бывает экстенсивным и лежать в познаваемом объекте (в частности, в пространственном аспекте природного мира). И здесь оно особенно обнаруживает свою роль среди факторов мирового процесса. В качестве такого фактора, как коррелат логического противоречия, возникает реальное сопротивление, оказываемое друг другу сущностями материально-экстенсивными (вещи), так и духовно-экстенсивными (личности) — благодаря чему и существует объективный мир, равно как и преодолевается диаметральная, взаимноисключающая противоположность Я и не-Я» [В. Ильин 2009: 129—130].
Итак, говоря о противопоставлении, имеем в виду следующие его понятийные формы: пространственное (объективное): логическое (объективно-логическое), грамматическое (логико-грамматическое, или объективно-субъективное) и субъективное противопоставление, т.е. собственно противительность.
Выделенные формы являются основой для многоаспектного анализа структурно-семантической категории противительности, обладающей собственными специфическими свойствами и средствами выражения в языке. Для возникновения противительности существование отношений противопоставления — условие необходимое, но недостаточное, так как должны быть факторы неравнодушия, динамики, активного отношения / действия, конфликта. Противительность как относительно новый, но уже имеющий узаконенные формы выражения смысл имеет непосредственное отношение ко всем формам противопоставления и связан с ними в диахронии и синхронии.
- [1] По-видимому, не только сама культура, как пишет Ю.С. Степанов [Степанов 2007: 171], но и сама жизнь предрасполагает к противопоставлениям.О наивном (эмпирическом) способе познания окружающего мира свидетельствуют антонимы. Антитеза и аналогичные стилистические приемы — этояркий способ художественного познания, отражения и изображения действительности. Метод оппозиций, предложенный С.Н. Трубецким для описанияфонем в «Основах фонологии» (1939), стал основным в научных лингвистических исследованиях и был экстраполирован в лексикологию, грамматику, словообразование, поэтику и др. [Новиков 1999: 269].
- [2] Подробный анализ истории и эволюции логико-философской мысли опротивопоставлении см., в частности, в докторской диссертации О.Ю. Инько-вой, посвященной семантике отношений противопоставления в языке [Инько-ва-Манзотти 2001: 48—64].
- [3] Преднамеренное, заранее спланированное соединение противоположных начал по принципу «двойного дна» становится, возможно, одним изосновных принципов современного хитроумного мышления. См., например, прием «возражения под видом согласия» [Булыгина, Шмелев 1997:305—315].
