Борьба Петербурга и Стамбула за политическое, экономическое и культурно-религиозное влияние в Центральной Азии

Гамбит (итальянок, «подножка») — начало шахматной партии, в котором жертвуют фигуру ради достижения стратегического преимущества.

Англия разработала рисунок завоевания Россией Средней Азии и подставила вместо соблазнительной для нее фигуры Турции — жирной, аппетитной, слабой Турции — Среднюю Азию.

Б. Акунин. Турецкий гамбит

Панисламизм и пантюркизм имели много общего. Панисламизм — религиозно-политическая идеология, в основе которой лежат представления о том, что ислам способствует формированию наднациональной и надклассовой общности под главенством халифа. Панисламизм возник в последней четверти XIX в. Его последователи создавали мусульманско- политические центры и политические объединения с целью противостояния колонизаторам. Пантюркизм был инкорпорирован в Османскую империю извне в начале XX в., но зародился он во второй половине XIX в. также за пределами Османской империи и ставил своей целью подчинение власти Турции всех народов, говорящих на тюркских языках. Часть османской элиты после младотурецкой революции 1908 г. подхватила идею о «национальном единстве» всех тюрков и об их «расовом превосходстве» над всеми другими народами, что оправдывало политику угнетения национальных меньшинств в Османской империи и агрессивную внешнюю политику ее правителей.

Разница между двумя течениями заключалась в том, что панисламисты ориентировались на старую Османскую империю времен султана Абдул-Хамида II, духовного главы всех мусульман, а пантюркисты делали ставку на новую Турцию во главе с либеральной партией младотурков. Кроме того, панисламист- скос движение, в отличие от пантюркистского, предполагало объединение не только тюрков-мусульман, но и мусульман нетюркского происхождения.

В России сторонники панисламизма и пантюркизма поддерживали связи с правящими кругами Турции, выступали за отделение от России ее тюркоязычных частей.

96

Панисламизм и пантюркизм претендовали на роль официальной идеологии в Османской империи, но неслучайно имели в качестве отцов-основателей выходцев из Российской империи и оказывали серьезное влияние на стратегии всех факторов, в том числе и Петербурга, в мусульманских и соседних с ними регионах Российской империи. Целый ряд наций формировался на территориях, в разнос время принадлежавших разным империям. Между ними происходил обмен идеями, средствами и интенсивный кадровый обмен активистами национальных движений.

Хивинское ханство, будучи наименьшим с точки зрения территории, не обладая значительным количеством людских ресурсов, а также менее значимое по сравнению с другими ханствами с политико-экономической точки зрения, до начала 70-х гг. XIX в. нечрезмерно интересовало османское руководство. Османское руководство в традиционной для восточной дипломатии вежливой форме отказывало в реальной помощи местным правителям. В своих письмах хивинские ханы апеллировали к султану, который в их глазах являлся наиболее могущественным и независимым мусульманским правителем, и просили о защите мусульман от «неверных». Но такие просьбы входили в противоречие с той политикой, которая проводилась властями внутри самой Османской империи. Османская администрация, провозгласив курс европеизации и реформ и последовательно подчеркивая равноправие всех своих подданных вне зависимости от религии, не могла по политическим соображениям удовлетворить просьбы хивинцев. Вместе с тем османское руководство стремилось оказать хороший прием послам и тем, кто приезжал с известиями или с письмами из Центральной Азии, а также паломникам в святые места. Однако документы свидетельствуют, что начиная с 70-х гг. XIX в. эти взгляды османской администрации начинают меняться. Показателен, например, тот факт, что в Хиву был направлен специальный эмиссар, чего не наблюдалось ранее. Такой перемене способствовали внутренние изменения в османском обществе.

После военного поражения Хивы в 1873 г. в ходе установления над ней контроля России ее внешние сношения с иностранными правителями были запрещены согласно условиям мирного договора, заключенного хивинским ханом и генералом К.П. фон Кауфманом. Удалось, удостоверяет А.Д. Васильев, проследить ход двусторонних связей на протяжении почти всего XIX вплоть до конца 70-х гг. XIX в., когда родственники

97

хана Хивы посещали находившиеся в Стамбуле культовые объекты и промышленные предприятия. Однако после этого никаких документов, свидетельствовавших о двусторонних связях, обнаружено не было и можно предполагать, что эти отношения почти полностью прекратились¹. А.Д. Васильев, блестяще проанализировав источники архивов России и Турции, опосредованно ссылается на Центральный государственный архив Республики Узбекистан, отметим, это отнюдь не в упрек ему². Ранее русский военный разведчик П.П. Цветков³ публикует в книжках ежемесячного литературно-исторического издания главы задуманного им солидного научного труда «Турция и Ислам при Абдул-Га миде»⁴. В Предисловии, к которому он пишет: «События 1908 года показали наглядным образом, что мнение Европы о Турции, как о “больном человеке”, дышащем на ладан, было слишком ошибочно. Несмотря на усилия ни на минуту не отходящего от постели больного консилиума, больной встал на ноги и решительно заявил, что он отказывается умирать. Чтобы спасти честь науки, европейским докторам оставалось лишь одно средство — решиться на убийство. Но смелости на это у них не хватило. И так, больной выздоровел: Турция из ничтожной величины обратилась в державу, с которой так или иначе приходится считаться. Чтобы вполне познакомиться с человеком, надо познакомиться и с тем, о что он думает. Что думают турки о Западной Европе, о нас? К сожалению, это до сих пор нас мало интересовало. Одною из целей предлагаемого мною труда является желание ознакомить публику с тем, как и что думали и думают о нас тур-

'См.: Васильев А.Д. Взаимоотношения Османской империи и государств Центральной Азии в середине XIX — начале XX вв.: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2007. С. 18, 19.

• 2См.: Котюкова Т.В. Турецкие эмиссары в России. Документы ЦГА РУз. 1910—1914 гг. // Исторический архив. М., 2004. № 4. С. 85—94.
• 3См.: Германов В.А. Оттоманская империя и Туркестан в жизни и смерти кавалера Турецкого ордена Меджидие полковника П.П. Цветкова // 38-й Международный конгресс по изучению Азии и Северной Африки. ICANAS (International Congress of Asian and North African Studies). 10—15 сентября 2007 г. Анкара, Турция. Под девизом: «Мир в стране — Мир во всем мире». С. 302-303.
• 4Цветков ^П. Турция и Ислам при Абдул-Гамиде // Средняя Азия. Ежемесячное литературно-историческое издание. Кн. 111. Ташкент, 1910. С. 6—142; Он же. Турция и Ислам при Абдул-Гамиде (Продолжение) // Средняя Азия. Ежемесячное литературно-историческое издание. Кн. IV. Ташкент, 1910. С. 5-33.
• 98

ки. Приводимые мною цитаты из турецких сочинений должны показать беспристрастному читателю, что, если иногда турки думали о нас плохо, то делали это... не без основания. Сочинения, которые я цитирую, искренни, они написаны истинными патриотами, и в них попадают страницы, написанные кровью наболевшего сердца.

Есть ошибки, поправить которые никогда не поздно. Наши отношения к Турции часто были ошибочны: это доказала нам история, об этом говорят нам турки. Что нам делать дальше, — вывод напрашивается сам собою»¹. Данный труд предваряла публикация небольшой статьи Цветкова, являвшейся как бы прологом к нему².

Но нельзя исключить и то, что не все архивы Турецкой Республики сегодня открыты для исследователей.

Одной из последних попыток опосредованно опереться на материалы турецких архивов заявляет З.Б. Рахманкулова³, одновременно защитившая на узбекском языке диссертацию «История социально-политических и культурных взаимоотношений среднеазиатских ханств и Османского государства в XVI — начале XX века».

Любопытные сведения о тайных визитах турецких эмиссаров в среднеазиатские государства в свое время собрал Л.М. Ланда⁴.

Бухарские эмиры, апеллируя к авторитету султана как наиболее могущественного мусульманского правителя и призывая его защитить среднеазиатских мусульман, стремились получить техническую и военную помощь со стороны Османской империи. На протяжении XIX в. они поддерживали постоянные дипломатические отношения с османами, периодически направляя посольства в Стамбул. Послы информировали султанский двор о ситуации в среднеазиатском регионе.

‘См.: Цветков П. Турция и Ислам при Абдул-Гамиде // Средняя Азия. Ежемесячное литературно-историческое издание. Кн. III. Ташкент, 1910. С. 6-142.

• 2См.: Цветков II. Царствование Абдул-Гамида как проповедь панисламизма // Средняя Азия. Ежемесячное литературно-историческое издание. Кн. 1. Ташкент, 1910. С. 22—31.
• 3С.м.: Рахманкулова З.Б. Культурно-духовные связи народов Центральной Азии и Турции // Тезисы докладов международного форума молодых ученых. Ош, 2003. С. 12—13; Она же. Культурные связи народов Средней Азии в начале XX в. История: проблемы объективности и нравственности // Материалы научной конференции. Ташкент, 2003. С. 180—183; и др.
• 4См.: Ланда Л.М. Панисламистская и пантюркистская агентура в Туркестане (конец XIX в. — 1917 г.): Автореф. дисс. ... канд. ист. наук.
• 99

Особую роль в двусторонних отношениях играла бухарская диаспора в Стамбуле, представителей которой привлекали для политических консультаций и тайных дипломатических миссий в Бухару. Нужно отметить, что местные владыки надеялись благодаря султанской помощи упрочить положение или изменить в свою сторону ситуацию во время междоусобных войн. Они просили султана направить им оружие, учителей, мастеров в различных областях промышленности. Среднеазиатские государи просили османскую администрацию воздействовать по дипломатическим каналам на русские власти, которых обвиняли во враждебных действиях. Однако османские власти отказывались оказать какую-либо значимую помощь эмирам и в ответных письмах указывали на то, что эмир сам должен заключить с Россией мирное соглашение. Такое положение сохранялось и в 60-х гг. XIX в., когда Россия активизировала внешнюю политику в Центральной Азии.

В годы реформ Танзимата для османов самым важным было сохранить территориальную целостность своего государства и нс дать повода европейцам для вмешательства в дела империи. Попытки же выступления в качестве самостоятельного игрока в Азии не способствовали усилению роли Османской империи в мировой политике и вызывали лишь негативную реакцию со стороны европейских посланников в Стамбуле. В целом одним из условий для полноценного сотрудничества и отправки османского дипломатического представителя являлась полная независимость Бухары и отсутствие не урегулированных конфликтов с Россией. Это требование не было принято во внимание местными правителями.

В 1868 г. с бухарским эмиром был заключен договор, поставивший его в положение российского вассала. Несмотря на это, в начале 70-х гг. XIX в. связи эмиров и османских султанов активизируются, а в Бухару направляют главу суфийского текке в Стамбуле, уроженца Бухары, для того чтобы он мог лучше объяснить на месте позицию османов. Это ему удалось, но последовавшие за этим в 1872 г. переговоры о необходимости модернизации в эмирате были прекращены под нажимом русского посла в Стамбуле Н.П. Игнатьева.

Именитого венгерского ученого Арминия (Германа) Вам- бери волновала загадка происхождения венгров. В венгерском языке можно было найти слова, схожие с теми, которые употребляют тюркоязычные народы. Может быть, прародиной венгров была Средняя Азия?

100

В Стамбуле он оказался, когда ему было примерно 20 лет. Приняв ислам, Арминий Вамбери работал некоторое время секретарем у Мехмеда Фуад-паши, министра иностранных дел Турции. Венгерская Академия наук заинтересовалась изысканиями Вамбери. И, наконец, Арминий Вамбери, обладатель турецкого паспорта, вскоре известный всему Стамбулу как Рашид эфенди, перевоплотился в странствующего дервиша.

В «Путешествии по Средней Азии из Тегерана через пустыню Каракум по восточному берегу Каспийского моря в Хиву, Бухару, Самарканд», предпринятом с ученой целью Вамбери, которого чрезвычайно трудно заподозрить в русофильстве, в частности, писал: «Русское образование и культура ловкой рукой была пересажена в Среднюю Азию, в эту крепость дикого фанатизма, алчности и тирании. Завоевание русскими Туркестана было счастьем для населения этой страны. В этом должна сознаться даже Англия»^[1].

В том же своем «Путешествии по Средней Азии» Вамбери провозгласил и новую геополитическую доктрину — пантюркизм, основывающийся на приоритете этнической общности и происхождения турок и других тюркских народов. Следовательно, пантюркизм был изобретен отнюдь не турками: впервые его синтезировал как глобальную геополитическую идею никто не иной Арминий Вамбери, венгерский еврей-эмигрант, ученый и путешественник, работавший на британскую разведку. Кроме того, он путешествовал по Средней Азии под видом суфия с целью объединения вокруг турецкого султана всех антироссийских сил.

Вамбери писал: «Турецкая династия, оплот Османского могущества, создала из многих элементов на основе общего языка, религии и истории империю, простирающуюся от берегов Адриатики до самого Китая, более могущественную империю, чем ту, что собрал Романов из самых разнородных и разрозненных материалов. Анатолийцы, азербайджанцы, туркмены, озбеги, киргизы и татары должны войти в единое целое могучего турецкого колосса, что позволит ему на равных померяться силами с северным соперником». Дело в том, что в стамбульский период своей жизни Вамбсри был еще и наставником будущего лидера младооттоманского заговора Мидат-паши, который в 1876 г. захватил власть в Оттоманской империи. Захватил власть для реализации этой пантюркистской программы, программы спасения уже перевалившей за пик своего могущества и шедшей к упадку империи. Эта же программа в основных своих принципах оставалась доминирующей в идеологии младотурков уже в начале XX в.

Автор первого весьма значительного и серьезного в мировой историографии исследования, посвященного проблеме, А.Д. Васильев^[2] в конечном счете приходит к выводу, что, начиная с 30-х гг. XIX в. и вплоть до начала 70-х гг. XIX в., Османская империя проводила политику невмешательства в дела центральноазиатских ханств. Такой внешнеполитический курс был логическим продолжением внутренних реформ, направленных на европеизацию и на сохранение оставшихся территорий, а также идеологической доктрины османизма как единства всех подданных империи вне зависимости от религии. К началу 70-х гг. XIX в. стало очевидным, что попытки центральноазиатских правителей укрепить свою власть, провести техническую модернизацию с османской помощью и противостоять продвижению России с дипломатической поддержкой Османской империи нс увенчались успехом.

Опираясь на архивные материалы, отмечает А.Д. Васильев, удалось проследить, что идеи панисламизма исходили от ханов центральноазиатских государств и были восприняты и использованы османским политическим руководством лишь во второй половине 70-х гг. XIX в.

Правящие круги султанской Турции строили планы создания под ее эгидой колоссальной «мусульманской» империи, выдвигая доктрину о том, что Турция является эпицентром всего тюркского мира. Британская империя, понимая крайне сомнительную обоснованность и неосуществимость этих претензий, поддерживала их, чтобы воспользоваться ими в своих целях для ослабления позиций России в Средней Азии.

Использовать Османскую империю против Российской призывал Дэвид Уркварт, известный на Востоке под именем Даудбся и именуемый в британской литературе «крестоносцем права и свободы викторианской эпохи». Чтобы привлечь внимание правительства Великобритании к своим планам, Уркварт в 1833 г. издал книгу «Турция и ее ресурсы». В ней преувеличивалась военная и экономическая мощь Османской империи и подавались рекомендации к широкому ее использованию в борьбе против России.

Формирование в Стамбуле этой опорной базы Англии явилось одним из звеньев общего наступления британских правящих кругов на всем Востоке.

Еще до Крымской войны эти круги при помощи Турции стремились организовать подрывную деятельность в обширном районе от Крыма и Кавказа до Бухары и Хивы. Хивинское посольство при переговорах с генерал-губернатором В.А. Перовским в Оренбурге в 1852 г. угрожало уступить «земли, лежащие между Хивой и Сырдарьей, турецкому султану или англичанам» для устройства там англо-турецкой крепости и военной базы. Посол проговорился, что еще год назад хивинский сановник был отправлен для обсуждения этого вопроса в Тегеран, где проживал «именитый турок от лица султана»^[3].

После начала Крымской войны, весной 1854 г., на Варнском совещании англо-французский военный совет обсуждал планы расчленения России и отторжения от нее Крыма и Кавказа, Польши и Белоруссии, Литвы, Финляндии и значительной части Украины. Великобритания думала нс о защите Турции, а о поражении России и укреплении своих позиций в Европе и Азии. Османская империя, идя в фарватере Британской империи, оживленно содействовала британской политике на Востоке, преследуя при этом и свои цели. Тогда же активизировалась военно-политическая деятельность турецкой агентуры в Средней Азии.

После начала Крымской войны, в конце 1853 г., в различных районах Средней Азии появились турецкие эмиссары. Они были обеспечены посланиями-обращениями от имени турецкого султана, в которых Бухара, Хива и Коканд призывались к нападению на Россию^[4].

Неслучайно именно в это время 12-тысячный отряд коканд- цсв предпринял наступление на форт Перовский. Кокандскис войска были отбиты и Оренбургский генерал-губернатор генерал от кавалерии, генерал-адъютант, граф Василий Алексеевич Перовский писал, что молва, которая разойдется по Средней Азии в связи с поражением кокандцев, будет, «конечно, содействовать ослаблению враждебных для нас расположений, возбуждаемых агентами турецкого и английского правительства в Бухаре и Хиве»¹.

Отмечая существование неплохих отношений с Бухарой, Перовский продолжал далее, что «на прочность этого дружелюбия полагаться нельзя, если только турки действуют в Бухаре столь же ревностно, как в Хиве. Здесь... стараются они внушить доверие к англичанам... против русских же возбудить недоверие; вследствие прошлогоднего хивинского посольства в Константинополь прислали они хану трех мастеров пушечного дела, двух турок, а третьего — англичанина, которые и отлили для хивинцев несколько орудий»².

Турецкие посланцы уделяли немало внимания распространению антироссийских настроений в Кокандском ханстве, стремясь использовать недовольство Коканда начатым со стороны Российской империи наступлением на захваченные кокандцами казахские территории. В Кокандском ханстве и среди казахских племен распространялись известия об отправке султаном несметного войска для войны с Россией, о призыве султана к организации военного блока Бухары и Коканда против России, чтобы «соединив свои головы, идти войной до Кизил Яра (Петропавловск) на русских»³. Вскоре из Стамбула возвратился бухарский посланник. Он привез в Бухару фирман султана о присвоении эмиру почетного титула⁴.

Для иллюстрации приемов турецкой агентуры характерен следующий эпизод, о котором сообщал в Петербург Перовский: «Между прочими средствами к возбуждению в народе религиозного фанатизма кокандские муллы пустили в ход древнее мусульманское поверье, заключающееся в том, что в Софийской мечети в Константинополе хранится меч Али, зятя Мухаммеда, и что когда настанет время восстать всем право-

• 1 ЦГА РУ, ф. И-715, док. 22;
• 2Там же.

’ЦГА РУ, ф. И-715, д. 15, приложение к док. 47.

• 4ЦГА РУ, ф. И-715, д. 15, док. 78; письмо Перовского начальнику штаба Сибирского корпуса от 16 мая 1854 г. 10. Гам же, док. 108; письмо от 26 августа 1854 г.
• 104

верным против гяуров, то меч этот сам должен выйти до половины из ножен. Теперь чудо это совершилось, проповедуют фанатики, обрекая проклятию всех, кто не послушается такого очевидного знака воли божьей. Ту же идею стараются распространить в Бухаре турецкие послы, подтверждая справедливость сказанного чуда»¹.

Интенсивная деятельность турецких агентов в Средней Азии вызывала нередко преувеличенные опасения о возможности прямого военного вторжения в среднеазиатские ханства. Русский пристав при «киргизах Большой Орды» сообщал, что в конце 1854 г. к бухарскому эмиру приехал английский посол, возбудивший вопрос о пропуске из Афганистана через ханство на север английских войск из Индии. Эмир якобы сначала отверг это требование, но когда английский посланник привез ему фирман турецкого султана, то он разрешил².

Летом 1855 г. правительственные чиновники Кокандского ханства, ссылаясь на «халифа правоверных», распространили среди находившихся в русском подданстве казахских племен множество религиозных воззваний, призывавших к открытой войне против России. Кокандские войска готовились к нападению на укрепление Верное. Гасфорд в донесении военному министру удостоверял, что среди кокандцев «есть иностранцы и присланные от турецкого султана начальники и что в войсках этих замечено более правильное устройство, чем прежде у них видали»³.

Нападение кокандских войск не состоялось — в этот район были переброшены дополнительные русские отряды. Но турецкая агентура успешно отвлекала силы России от театра Крымской войны.

Добиться открытого выступления всех среднеазиатских ханств против России или создания антирусского блока Османской империи не удалось. Народы Средней Азии настороженно относились к предложениям о сближении с Англией. Призывы же к войне с русскими среди казахов неизменно не пользовалась успехом. Общеизвестны казахские восстания против кокандского гнета и активная поддержка, оказываемая казахами русским войскам в войне с Кокандом.

‘ЦГА РУ, ф. И-715, д. 15, док. 111, письмо Перовского от 20 сентября 1854 г.

• 2ЦГАРУ, ф. И-715, д. 16, док. 11.
• 3ЦГА РУ, ф. И-715, д. 16, док. 32.

Бухарское ханство было заинтересовано в развитии политических и экономических связей с Россией. Бухарские купцы с большой пользой для себя сбывали на русских рынках сельскохозяйственную продукцию ханства. В то же время в Бухаре большим спросом пользовались металлические и текстильные изделия русской промышленности.

Британские правящие круги во второй половине XIX в. нс хотели примириться с тем, что в результате завоевания Средней Азии Россией, они лишались возможности превращения среднеазиатских ханств в свои рынки сбыта и продолжали использовать турецких агентов в формировании антироссийских настроений.

В конце 1868 г. в Бухарском ханстве появился турецкий улем Суави эффенди. Выбор духовного лица для засылки в Бухару был обусловлен тем, что турки рассчитывали через его посредство связаться с мусульманским духовенством ханства, чтобы, опираясь на него готовиться к военным действиям против России. Русский посол в Стамбуле Н.П. Игнатьев сообщал, что перед Суави эффенди были поставлены две задачи: «...с одной стороны, доставлять в Англию сведения о положении дел в Средней Азии, а с другой — направлять умы тамошнего населения в смысле нам враждебном»¹. Для этих целей британское правительство передало в распоряжение Суави эфенди крупные денежные суммы.

Через Кабул в Бухару был тогда же отправлен еще один турецкий эмиссар Шейх Сулейман. Он, человек, «весьма ловкий, изворотливый и довольно образованный», являлся посланцем турецкого султана к бухарскому эмиру «с инструкциями и советами для противодействия нашей деятельности в Средней Азии», — писал Н.П. Игнатьев².

Бывший представитель Кокандского ханства в Стамбуле Мирза Якуб —человек «набожный и литературно образованный» — намеревался остаться на постоянное жительство в этом городе и даже вызвал семью. Однако был задействован турецкими разведывательными органами для выполнения специального задания в Средней Азии. Мирза Якуб внезапно выехал в Египет. Перед ним была поставлена задача: через Индию проникнуть, нс привлекая внимания в Коканд. Заинтересованные

'Российский Государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА), ф. 846 (Военно-ученый архив Главного Штаба (ВУА), д. 6810, л. 6.

• 2РГВИА, ф. 846 — Военно-ученый архив (ВУА), д. 6810, л. 61.
• 106

турецкие инстанции снабдили его разнообразными документами и деньгами в сумме 60 тыс. пиастров. «Нет ничего невозможного в том, — писал Н. Игнатьев А. Горчакову, — что в его обществе имеются английские агенты»¹.

Одновременно с отправкой в Среднюю Азию отдельных эмиссаров турецкие клерикальные круги стремились использовать в качестве «связных» паломников, посещавших Мекку. В 1869 г. у возвращавшихся в Туркестан из Османской империи паломников были изъяты письма от имени турецкого султана к хивинскому хану и туркменским племенным вождям с призывом объединиться вокруг Турции².

Турецкие правящие круги с особенной настойчивостью стремились наладить беспрерывную пересылку в среднеазиатские ханства литературы, призывавшей «страны ислама» к поддержке политики Османской империи. Особенно настойчиво стала проводиться засылка таких изданий в начале 70-х гг. XIX в., с приходом к власти правительства англофила Мидхат паши. Русский посол в Стамбуле Н. Игнатьев писал в министерство иностранных дел в январе 1873 г., о том, что турецкие политические круги, как и «английские агенты, надеются мало-помалу возбудить враждебные к нам чувства в Средней Азии...»³.

Через Кашгар в 1876 г. прошел в Семиречье турок Мухаммед Али Имам эфенди, занимавшийся сбором денег на мечети в Медине. Обходя различные кишлаки и аулы, Имам эфенди собрал свыше тысячи рублей. Он посетил Верный, намереваясь двинуться затем в Ферганскую долину, но был задержан⁴ и по этапу выслан в Турцию. Любопытно, что во время пребывания этого турецкого агента под арестом в Ташкенте в канцелярию туркестанского генерал-губернатора началось паломничество некоторых представителей местной знати и духовенства, ходатайствовавших об освобождении Али Имам эффенди или о выдаче его на поруки⁵.

Премьер-министр Англии Дизраэли писал королеве Виктории в письме от 22 июля 1877 г.: «Россия должна быть атакована в Азии, войска должны быть посланы через Псрсид-

'РГВИА, ф. 846 (ВУА), д. 1327, л. 12; депеша Игнатьева в министерство иностранных дел от 4/16 февраля 1869 г.

• 2ЦГА РУ, ф. И-1, оп. 34, д. 3, л. 6.
• 3 РГВИА, ф. 846 (ВУА), д. 6853, л. 15-16.
• 4См.: Халфин Н.А. Указ. соч. С. 29—46.
• 5ЦГА РУ, ф. И-1, оп. 20, д. 8869, л. 1-39.

ский залив, и императрица Индии должна приказать своим армиям очистить Среднюю Азию от московитов и сбросить их в Каспийское морс»^[5]. Важным этапом на пути подготовки подобной «атаки России в Азии» являлась деятельность турецкой агентуры по созданию в Бухарском ханстве «нового центра религиозного мусульманского движения», как это констатировало Министерство иностранных дел России в переписке с туркестанским генерал-губернатором Кауфманом в 1877 г.

В Бухару и Кабул были отправлены турецкие посольства с идентичными письмами Абдул-Хамида, в которых говорилось: «Ислам представляет собой большое Дерево, корни которого находятся в Стамбуле, а ветви — в Кабуле и Бухаре. Я, как корень, занимаю теперь, по могуществу аллаха и при помощи англичан многие русские города и тесню русских. Поэтому вам не следует прекращать дружбу с англичанами, которые помогли нам во многом. Я — халиф Рума — отвечаю перед пророком, что англичане вам никакого вреда не сделают, и на страшном суде не захочу предстать с черным лицом... Мы, турки, с одной стороны, — гласило далее послание султана, — вы и англичане — с другой будем теснить русских»^[6].

В Бухаре турецкая агентура вновь распространяла дезинформацию, о том что англичане обязались содержать стотысячное афганское войско, а также сосредоточили в районе Пешавара 35-тысячную армию. Опять утверждалось, что эта армия в случае отклонения бухарским эмиром англо-турецких предложений об объединенном нападении на Россию захватит Бухарское ханство и передаст его Афганистану. В 1877 г. в Бухару прибыл из Стамбула посланец от Абдул Малика — старшего сына бухарского эмира Музаффара, бежавшего в 1868 г. из Бухарского ханства. Абдул-Малик, как правило, появлялся на туркестанской границе в период осложнения отношений между Англией и Россией и использовался для оказания давления на Бухарское ханство. Вскоре, завершив переговоры в Бухаре, турецкий посланец вернулся в Стамбул^[7].

Одним из примеров является деятельность Валентина Бэ- кера. Совершив в 1873 г. совместно с капитаном Клейтоном и лейтенантом Биллом разведывательную поездку по Ирану и Туркмении¹, полковник Бэкер опубликовал книгу «Тучи на Востоке». В ней он предлагал определенную политическую программу. Через посредство Афганистана или Турции Англия должна установить тесные связи с туркменами и распространить на них свой контроль. В 1877 г. Бэкер поступил на турецкую службу и в качестве генерал-майора под именем Бэкер- паши принимал участие в русско-турецкой войне 1877—1878 гг. После ее окончания ему был поручен важный военный пост на границе Турции с Россией. Как сообщал военному министру Д.А. Милютину военный агент России в Лондоне Горлов в письме от 5/17 августа 1879 г., Бэкер написал ряд книг в защиту Турции, преисполненных русофобией².

В городах Османской империи, расположенных на подступах к русским владениям в Закавказье, действовали и другие английские офицеры³.

Особенно активизировались их действия в конце 70-х — начале 80-х гг. XIX в. в Туркмении. Расположенная на фланге позиций России в Средней Азии Туркмения являлась удобной базой для английских и турецких интриг не только в Туркестанском генерал-губернаторстве, но и, что не менее интересовало Англию и Турцию, в Бухарском и Хивинском ханствах.

Англичанин О’Донован, исполнявший задания британских правящих кругов в Мсрв в 1881 г., стремился привлечь к Англии симпатии туркменской аристократии и духовенства заверениями, что англичане «действуют с согласия турецкого султана»⁴. Но туркменские племена чрезвычайно недоверчиво относились к английской пропаганде и подкупам.

Деятельность Англии и Турции в Туркмении не увенчалась успехом. Изучение политики британских империалистов и султанской Турции в Средней Азии в 50—80-е гг. XIX в. приводит к следующим выводам: английские правящие круги в своей экспансии на Среднем Востоке и в Средней Азии стремились использовать в своих интересах авторитет и влияние Османской империи в «мусульманском мире». Эти действия облегчались тем обстоятельством, что турецкая элита и сама

‘См.: Халфин Н.А. Указ. соч. С. 41.

• 2РГВИА, ф. 846 (Военно-Ученый архив (далее — ВУА)), д. 1, за 1879 г., л. 168-169.
• 3РГВИА, ф. 846 (ВУА), д. 1, за 1879 г., л. 168-169.
• 4РГВИА, ф. 846 (ВУА), д. 6938, л. 32; письмо начальника Каттакурганско- го отдела начальник)' Зарафшанского округа Туркестанского края от 25 июля 1881 г.

стремилась к установлению господства над всеми «мусульманскими народами». Турецкие «султаны-халифы» должны были возглавить этот «мусульманский мир».

Перед турецкой агентурой ставилась задача наряду с военнополитической разведкой вести систематическую идейную мировоззренческую обработку народов Средней Азии, подогревать в них недружелюбные чувства к России и разнообразно превозносить Великобританию. В различных конкретных исторических условиях турецкая агентура ориентировалась на то или иное из среднеазиатских ханств. Идеологическое и политическое наступление султанской Турции за рассмотренный период не принесло ощутимых результатов.

С конца 1870-х гг. руководство Османской империи переходит к политике панисламизма для противодействия европейской экспансии. Основным регионом для распространения идей панисламизма в Азии османское руководство начинает рассматривать Афганистан. Турецкое влияние в регионе становится на рубеже XIX—XX вв. настолько сильным, что едва не приводит Афганистан к вступлению в Первую мировую войну на стороне Османской империи¹.

Азиатский отдел Главного штаба 8 января 1908 г. доложил Главному управлению Генерального штаба о просьбе британских подданных лейтенанта Уайтэксра и Т. Миллера посетить пограничные с Китаем районы Туркестанского края, Степного края и Алтая. Посольство Великобритании обратилось к России о санкции на поездку. Главное управление Генерального штаба 16 января ответило категорическим отказом, так как «...направление и странное совпадение их маршрутов совершенно недвусмысленно обнаруживает истинную цель их путешествия». А именно — разведку. К письму в Главный штаб генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба приложил подробную карту местности, по которой намеревались путешествовать англичане, с обозначением запланированных ими маршрутов, тактически оба в различное время и во встречных направлениях намеревались проследовать по одному маршруту, пролегавшему по наименее изученным и весьма важным с военной точки зрения районам. Ключевыми пунктами намеченного пути были Пишпек, Верный, Кульджа, Семипалатинск, Кошагач и Бийск².

'См.: Васильев А.Д. Указ. соч. С. 26.

• 2 РГВИА, ф. 2000, оп. 15/с., д. 30, л. 14, 15.
• 110

К концу 1907 г. Россия оказалась в очередной раз на грани войны с Турцией, которой покровительствовала Германия. Без поддержки Англии решиться на подобный конфликт для России было бы безумием. В начале января 1908 г. русско- турецкие отношения обсуждались в Совете государственной обороны, 21 января для выработки окончательного решения собралось Особое совещание, возглавленное председателем Совета министров П.А. Столыпиным. Самым горячим сторонником войны был министр иностранных дел Извольский. На совещании он заявил, что недавно заключенные соглашения с Японией и Англией предполагают активизацию России на «Турецком Востоке». Он уверял, что в этой ситуации «легко было бы скомбинировать совместные военного характера мероприятия двух государств в Турции», т.е. совместные с Англией боевые операции¹.

Большинство участников совещания высказалось против войны, Извольского поддержал только начальник Генштаба Палицын. В письме военному министру 1 февраля Извольский писал: «...в настоящее время возбужден общий вопрос о возможности допуска английских подданных в наши среднеазиатские владения... впредь, до выяснения точки зрения заинтересованных ведомств, было бы желательно не отвечать Великобританскому правительству отказом на поступающие от него ходатайства о разрешении его подданным совершать поездки по Азиатской России, чтобы нс обострять вопрос заранее и нс компрометировать без нужды последних переговоров»². Извольский просил «поддержать ходатайство» посла Артура Никольсона и по тому же «запретному» маршруту разрешить поездку британскому подполковнику К. Вуду, и нс отказать в пропуске через Туркестан консулу Г. Макартнсю и путешественнику Т. Бэтти³.

Военный министр вынужден был отменить первоначальный запрет«ввиду соображений, приведенных министром иностранных дел»⁴. К весне 1908 г. опасность войны с Турцией миновала, но британская разведка успешно ею воспользовалась.

На базарах, в караван-сараях Бухарского ханства живо интересовались конституционной борьбой в Персии и Турции.

‘См.: Бестужев И.В. Борьба в России по вопросам внешней политики 1906-1910 гг. М„ 1961. С. 150-151.

• 2РГВИА, ф. 2000, ап. 15/с., д. 30. л. 19.
• 3РГВИА, ф. 2000, оп. 15/с., д. 30, л. 20.
• 4РГВИА, ф. 2000, оп. 15/с., д. 30., л. 18.
• 111

Народ Бухары сравнивал свое угнетенное состояние с состоянием обновленных наций Персии и Турции. Это сравнение нс шло в пользу бухарского государственного устройства и бухарское общество убеждалось, что такое положение не может быть более терпимым.

Турецкие эмиссары использовали периодическую печать для пропаганды идей пантюркизма в Бухарском ханстве, насаждая эти идеи преимущественно среди бухарского купечества. В Средней Азии распространялись турецкие газеты и журналы, в которых пропагандировалась идея объединения мусульман под главенством Османской Турции для борьбы с Россией. Турецкий комитет «Единение и прогресс» имел в Бухаре своих постоянных представителей, снабжавших его необходимыми агентурными данными и различными справками.

Приверженцы пантюркизма в Средней Азии были инициаторами различных денежных сборов для поддержания турецкого флота, армии, строительства военных железных дорог¹.

По инициативе представителей мусульманского духовенства в Бухаре был проведен сбор пожертвований для поддержки ислама и халифата. В конце 90-х гг. XX в. было собрано четыре миллиона таньга, что равнялось 680 тыс. рублей золотом и отправлено через паломников в Турцию для передачи султану. В 1901 г. при деятельном участии высшего мусульманского духовенства был организован сбор в пользу Турции на строительство железной дороги в Мекку. 117 137 руб. золотом были переведены через отделение Государственного банка в Министерство иностранных дел для передачи турецкому послу в Петербург².

Политике духовенства следовали и эмир, и кушбеги, и другие высшие сановники. По свидетельству А.А. Семенова, «без излишней огласки эмир Абдулахад в начале девяностых годов пожертвовал несколько сот тысяч рублей золотом на постройку Геджазской железной дороги. Стремясь следовать своему повелителю, бухарский кушбеги пожертвовал на те же цели 150 тысяч рублей, столько же дал верховный судья Бухары, жертвовали и прочие сановники»³. Духовенство вело усиленную пропаганду за изгнание с помощью Турции русских из Бухары.

'См.: Мшаное А.И. Бухарская Народная Советская Республика / Под ред. академика АН Узбекистана И.К. Додонова. Ташкент, 1969. С. 96.

• 2ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 66, л. 77-80.
• 3 Семенов А.А. Очерк устройства центрального административного управления Бухарского ханства позднейшего времени. Материалы по истории таджиков и узбеков Средней Азии. Вып. II. Душанбе, 1954. С. 9.
• 112

Османская империя соперничала с Российской империей за политическое и культурное влияние в Средней Азии и стремилась отторгнуть Бухарский эмират от ее влияния и установить над ним протекторат Турции. После Турецкой революции 1908 г. в Бухаре активизировалась деятельность турецких агентов приезжавших в эмират под видом купцов, странствующих мулл, дервишей¹. В Бухаре они находили приют у мударрисов, ишанов и других духовных лиц². Турецкие эмиссары рассматривали живших в Зарафшанском оазисе шиитов — иранцев в качестве агентов влияния Российской империи в Бухаре³.

Эмир Абдулахад к управлению страной привлек шиитских лидеров и внешне благожелательно относился к России. В связи с этим суннитское духовенство Бухарского эмирата было настроено против эмира, хотело отстранить его от власти и поставить на бухарский трон кого-нибудь из его братьев⁴. Турецкие агенты и суннитское духовенство вели среди населения устную пропаганду против эмира Абдулахада и не уставали напоминать, что он рожден от иранки, а своего наследника Саид Алима обучает среди христиан в Петербурге³. Кроме того, эмир Абдулахад стал генералом от кавалерии русской армии, получил придворное звание генерал-адъютанта и сделался почетным атаманом Терского казачьего войска, шефом 5-го Оренбургского казачьего полка. Он носил титул «высочество» и был награжден всеми русскими орденами вплоть до высшего императорского ордена Святого Андрея Первозванного с цепью включительно, а также орденом Итальянской короны 1-й степени, французскими орденами Почетного легиона и Большого офицерского креста и др.

Его наследник имел чин полковника русской армии, придворное звание флигель-адъютанта и титул светлости. Эмир имел дачу-дворец в Крыму, в Ялте, где он построил себе дворец и дачи в Железноводске и Кисловодске, дом в Петербурге. Эмир любил путешествовать. Впервые посетив Россию в 1882 г.,

• 1 ЦГА РУ, ф. И-1, оп. 27, д. 1600-а, л. 2; ф. И-3. оп. 2, д. 52, л. 10, 12, 17; РГВИА, ф. 400. оп. 262/912-915, 1910, св. 300, д. 133, л. 4, 65, 82, 87; ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 157, л. I, 2; д. 172. л. 8; оп. 1, д. 519, л. 19.
• 2ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 1, д. 705, л. 75, 76; оп. 2, д. 177, л. 24-25.
• •'РГВИА, ф. 400, оп. 262/912-915, 1910 г. св. 300, д. 133, л. 6-7.
• 4Архив внешней политики Российской империи (далее — АВПРИ ИДУ МИД РФ), ф. Среднеазиатский стол, д. 303, Письмо политического агента А.А. Нератову в Министерство иностранных дел от 30/1—1913 г., л. 21—24.
• 5ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 150, л. 1.
• 113

он затем неоднократно бывал в Москве и Санкт-Петербурге: в 1893 г. он привозил в столицу Российской империи своего сына Алим-хана, в 1896 приезжал на торжества по случаю коронации императора Николая II, а последний раз был в Санкт- Петербурге незадолго до своей смерти и торжественно отмечал там двадцатипятилетие своего пребывания на бухарском троне. Кроме этого он бывал в Киеве, Одессе, Екатсринославе, Баку, Тифлисе, Батуме, Севастополе, Бахчисарае. Почти каждое лето Абд ал-Ахад отдыхал на Кавказе, на Минеральных водах или в Крыму.

При эмире Абд ал-Ахаде в ханстве были отменены пытки и ограничены смертные казни, а самые жестокие виды из них (например, когда осужденного сбрасывали с самого высокого в Бухаре минарета Калян) были запрещены. При нем в ханстве была начата промышленная добыча меди, железа, золота, проложены железные дороги и телеграфных линий, а также активно развивалась торговля. Сам эмир деятельно участвовал в торговле каракулем, занимая третье место на мировом рынке по объему торговых операций с этим ценным сырьем. По некоторым данным на личных счетах эмира в российском государственном банке хранилось около 27 млн руб. золотом и еще около 7 млн — в частных коммерческих банках России.

Турецкие агенты и суннитское духовенство использовали и тот факт, что в результате столкновения, произошедшего в 1894 г. между эмиром и суннитским духовенством, Абдулахад переехал на жительство в Кермине. Эмир Абдулахад пребывал там до самой своей смерти в конце 1910 г.¹

Эмир Абдулахад, совершая поездки в Петербург, Крым, на Кавказ, часто делал подношения видным чиновникам Российской империи. Оппозиция старалась вселить в сознание суннитскому населению, что Абдулахад отошел от государственных дел, он напрасно проматывает государственные деньги, пытаясь угодить императору России и его министрам². В подготовке суннито-шиитского конфликта 1910 г. суннитским феодалам и духовенству существенную поддержку оказывали и турецкие агитаторы³.

• 1 ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 161, л. 5.
• 2 Там же.
• 3См.: Хамраев А. X. К вопросу о январских событиях 1910 года в Бухаре // Труды Среднеазиатского государственного университета им. В.И. Ленина. Вып. БУИ. Ташкент, 1954. С. 72.
• 114

Многочисленное и всесильное в условиях Бухарского эмирата духовенство и земледельческая аристократия были глубоко консервативными силами. Они отстаивали отжившие деспотические порядки, выражали недовольство эмиру за его уступки правительству России. Они протестовали против постройки шоссейной дороги Самарканд — Термез, против открытия банков, заводов в Новой Бухаре. Модернизация объявлялась духовенством противоречащей шариату и духу ислама.

В 1910 г. один из влиятельных представителей духовенства — ишан Шаяхси, который имел в ханстве около ста тысяч мюридов, обратился с письмом, подписанным 56 духовными лицами Бухары, к правителям Афганистана и Турции об оказании помощи бухарцам в освобождении от власти Российской империи¹. К этому времени относится возникновение национально-религиозной вражды между узбеками и иранцами, проживавшими в Бухаре, превратившейся в кровавую резню². По требованию российского политического агента, раис города Бухары Бадретдинов как зачинщик национально-религиозного столкновения был отстранен от должности и выслан за пределы столицы. Это вызвало сильное недовольство мусульманского духовенства, видевшего в Бадритдинове «ревностного мусульманина и сторонника объединения мусульманского мира под эгидой Турции»³. По требованию духовенства, Бадретдинов был возвращен и в 1913 г. назначен кази-калоном Бухарского ханства. Пользуясь высоким положением, он собрал 300 тыс. руб. для военных нужд Турции и снабжал турецких разведчиков в Бухаре открытыми листами, денежными субсидиями и подарками.

В июле 1910 г. из Стамбула был направлен в Бухару Салих Эфенди со специальной миссией поднять среди татар и бухарцев движение за единение всех мусульман⁴.

В 1913 г. в Бухаре было собрано и отправлено в Константинополь 500 тыс. руб. в распоряжение «Общества национальной помощи оттоманскому флоту», созданному при турецком комитете «Единение и прогресс»⁵.

Начавшаяся летом 1914 г. Первая мировая война не могла не оказать определенного воздействия и на население Средней

' ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 66, л. 77-80.

• 2 Военный сборник. 1910. № 5. С. 213—214.
• 3ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 3, д. 269, л. 7-9.
• 4ЦГА РУ. ф. И-3, оп. 2, д. 155, л. 4-8.
• 5ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 3, д. 239, л. 10.
• 115

Азии, в том числе Хивинского ханства. После начала войны ведущие державы двух империалистических блоков развернули упорную дипломатическую борьбу за привлечение на свою сторону нейтральных стран. В этой борьбе Турция и, в частности, мусульманское духовенство этой страны выступили в поддержку Германии. Турецкий глава мусульманского духовенства шейх-уль-Ислам, например, в мечети Фатих в Стамбуле в начале же войны огласил свои фетвы (призывы) к мусульманам всего мира, предлагая им объединиться для борьбы со странами Антанты¹.

Исключительно большое возбуждение у мусульман Средней Азии, в том числе Хивинского ханства и Бухарского эмирата, вызвали прокламации, выпущенные в Турции под названием «Священная война обязательна». Они были изданы после вступления Турции в войну против стран Антанты — России, Англии и Франции. Прокламации были тайно ввезены в Хивинское ханство, Бухарский эмират и Туркестанский край турецкими агентами и розданы местному мусульманскому духовенству. Последнее затем распространяло их среди верующих мусульман. Основной целью прокламаций стало стремление поднять на вооруженную борьбу мусульманские народы, находившиеся под господством России, Англии и Франции². Этот призыв был поддержан мусульманским духовенством Средней Азии.

Бухарские ишаны Шаяхсы и Ибадулла в 1915—1917 гг. несколько раз обращались к жителям Хивы и Туркестана с воззваниями, в которых заявляли, что Германия вначале сокрушит Францию, а затем Россию и тем самым освободит Среднюю Азию от имперского господства. Они призывали мусульман Хивинского ханства и Туркестана помогать немцам и туркам, объявив «священную» войну против русских³.

В феврале 1915 г. ишан Шаяхси в связи с объявлением Турцией войны против России выступил с воззванием ко всем мусульманам Бухары и Туркестана об оказании помощи единоверным туркам, призывая мусульманские народы к восстанию против господства России⁴.

'См.: Тухтаметов Г.Г. Россия и Хива в конце XIX — начале XX в. Победа Хорезмской народной революции. М., 1969. С. 83.

• 2 Центральный Государственный архив Республики Узбекистан (далее — ЦГА РУ), ф. И-3, оп. 1, д. 705, л. 68-71.
• 3ЦГА РУ, ф. И-3, он. 2, д. 177, л. 2, 24-26.
• 4 ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 177, л. 4.
• 116

Во время известного национально-освободительного восстания в 1916 г. в Туркестане бухарское духовенство усердно пропагандировало идею «газавата». 17 июля 1916 г. ишан Шаяхси обратился с письмом к жителям Шахрисабза, Катта-Кургана, Самарканда и Зияутдина с призывом присоединиться к восставшему против русского владычества населению Джизака¹.

Под воздействием всенародного восстания 1916 г. в Туркестане произошли волнения в ряде местностей ханства, а именно: в Мургабе, Яккатуте, Багаутдине, Вабкентс, Гиждува- не, Зияутдине, Хатырчи; там вели агитацию против русского владычества прибывшие из Каттакургана².

Бухарским правительством были предприняты энергичные меры, преграждающие влияние восстания в Туркестане на пограничные районы ханства. Зияутдинскому и Хатырчинскому бекам было предписано собрать всех нукеров и выставить их для охраны границы, чтобы никоим образом нс могли проникнуть на бухарскую территорию вооруженные группы «мятежников», выяснить личность проповедника, появившегося в кишлаке Мир и призывающего население к восстанию, арестовать его. Арестовать также и тех, кто пытается поддерживать агитатора и возбуждать население. Охрана расположенных на бухарской территории железнодорожных станций Зирабулак, Зиятдин, Кермине, Малик, Кзылтепс была поручена соответствующим бекам³.

В новой туркмено-узбекской усобице, развернувшейся в 1915 г. в Хивинском ханстве, немаловажную роль играли немецкие и турецкие агенты. Немецкие и турецкие разведывательные органы считали, что Асфсндиархан, будучи ставленником России на хивинском престоле, по определению выполняет волю метрополии.

Туркестанский генерал-губернатор Ф.В. Мартсон 12 апреля 1915 г. сообщил военному министру о том, что в начавшейся в Хивинском ханстве борьбе немаловажную роль играли немецкие и турецкие агенты, склонявшие туркмен к вооруженному выступлению против Асфсндиархана⁴. Ф.В. Мартсон также отмечал, что немцы различными путями снабжают хивинских туркмен оружием. Начальник Азиатской части Военного ми-

'ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 177, л. 3; см. также: Иишнов А.И. Указ. соч. С. 98.

• 2ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 444, л. 22-23, 39-40.
• 3ЦГА РУ, ф. И-3, оп. 2, д. 444, л. 13-14.
• 4См.: Тухтаметов Т.Г. Указ. соч. С. 84-85.
• 117

нистерства генерал-лейтенант Манакин в своем отношении в мобилизационный отдел Главного управления генерального штаба 16 апреля 1915 г. также писал, что «имеются указания на немецкую агитацию среди хивинских туркмен и снабжение их оружием через Персию».

О действиях немецких агентов, призывавших туркменских вождей к борьбе против Асфендиархана, извещается в отношении Главного штаба Военного министерства на имя военного министра от 25 апреля 1915 г. Начальник Азиатской части Главного штаба 13 мая 1915 г. в своем отношении к военному министру, сообщая об усобице в Хивинском ханстве, отмечал, что туркменских предводителей к борьбе с Асфсндиарханом подстрекали и подстрекают немецкие и турецкие агенты. По мерс обострения обстановки в ханстве активную роль стали играть туркменские духовные лица во главе с Ишан ханом, что следует поставить в прямую связь с турецкой и немецкой агитацией среди туркмен Хивы под влиянием младотурецкой прокламации «Священная война обязательна».

Знаменательно дело андижанского миллионера Миркамила Муминбаева¹, обвиненного в политической неблагонадежности и деятельности в пользу Турции. Ташкентское районное охранное отделение доложило, что ее агенты в доме Муминбаева обнаружили воззвание с призывом помогать Турции, письма на имя Энвсрпаши и Сандерса, гектограф и бикфордов шнур.

Миркамил Муминбасв и другие лица 9 августа 1915 г. были арестованы и посажены в ташкентскую тюрьму,но Муминба- ев — слишком крупная фигура, чтобы его арест прошел незамеченным. За него вступилась ферганская администрация, его поддержал и сам генерал-губернатор. Охранное отделение было вынуждено признать, что собрать «неопровержимых улик не удалось». Туркестанские власти были склонны освободить Муминбаева, но решили сохранить видимость наказания, выслав в начале 1916 г. Муминбаева за пределы края на один год. Вскоре был найден предлог для «амнистии» — день рождения императора Николая II.

Лица, способствовавшие обвинению Муминбаева, — агенты охранного отделения Мухамед Садыков и Алексей Тимофеев как «заподозренные в провокации на политической почве» были надолго высланы из Туркестана.

'См.: Ковалев П.А. Революционная ситуация 1915—1917 гг. и ее проявления в Туркестане. Ташкент, 1971.

118

Благодарный Муминбасв 25 апреля 1916 г. телеграфировал из Москвы генерал-губернатору Мартсону: «Вознося за Вас молитвы к небу, я приношу мою искреннюю и глубокую благодарность за милость, оказанную мне, и о таковой милости никогда нс забудем ни я, ни мои дети»^[8].

Муминбаеву были устроены в Ташкенте и Андижане торжественные встречи. В Андижане 10 мая его шумно встречали 200 человек, и полиции пришлось наводить порядок.

Высланные же с Муминбаевым андижанцы Турсунбай Мулла Абдувалиев и Ибрагим Ходжаев — люди, менее богатые, — не были амнистированы и оставались в ссылке и в последующее время.

Как сообщила туркестанская администрация, «событиями текущей войны туземное население живо интересуется», «население Ферганы сильно прислушивается к известиям с театра военных действий и, собираясь в чайханах, обсуждает настоящее положение вещей» и «по чайханам среди низших слоев идут оживленные беседы о войне, носящие характер сказок и вымыслов»^[9].

В донесениях с мест осенью 1915 г. отмечалось, что «все население всколыхнулось, взбудоражилось», что «нужда растет, а вместе с ней недовольство народонаселения, могущее вылиться в открытое возмущение». Кризисные явления в колониальном крас, наблюдавшиеся из месяца в месяц, происходили в сложных условиях внутренней и внешней обстановки, порожденной обострением борьбы империалистических группировок. В этой борьбе «большие надежды» возлагались «на мусульманские окраины России»^[8]. Во время войны действовал и «незримый фронт»: в Туркестане заметно усилили разведывательно-диверсионную деятельность турецкие резиденты, союзники Германии, принимавшие меры для усиления панисламистского и пантюркистского движения в крае.

С этой целью использовались современные события: война Турции с Россией, поражения российских вооруженных сил, появление в крас беженцев, военнопленных. Особенно активную деятельность германо-турецкие агенты развернули среди служащих иностранных торгово-промышленных фирм, немецких колонистов, высших и клерикальных слоев коренного населения, причем они больше всего были активны в наиболее отсталых, отдаленных и пограничных районах. В самом начале войны 15 августа 1914 г. начальник Туркестанского районного охранного отделения подполковник Сизых сообщал начальнику Штаба Туркестанского военного округа, что «в последнее время в гг. Кермине, Новую и Старую Бухару поступает из Турции в значительном количестве корреспонденция, адресованная “знатным сартам”»¹. В колониальном крас, разумеется, была почва для недовольства местными порядками и среди верхов коренного населения.

Власти, особенно охранка, придавали этому недовольству во всех случаях панисламистскую окраску. Туркестанская администрация особенно тревожилась по поводу издания Манифеста панисламистов, собравшихся в Стамбуле и поддержавших глобальный геополитический план Энверпаши, который предусматривал прорыв Кавказского фронта, захват Закавказья и Северного Ирана, а затем (с помощью Ирана и Афганистана) — Закаспийской области, Средней Азии и т.д.²

Манифест провозглашал, что почти весь мусульманский мир — остров Ява, Алжир, Марокко, Тунис, Египет, Судан, великая Сибирь, великий Туркестан, Хива, Бухара, Кавказ, Крым, Казань, Астрахань, земли казахов — «терроризированы жестокими врагами нашей религии». Манифест призывал всех мусульман подняться на «священную войну» за освобождение всего мусульманского мира (200 млн человек) от Явы до Кавказа, от Казани до Индии, за создание мирового халифата под эгидой турецкого султана³. Местные власти в связи с этим подхватывали и гиперболизировали всевозможные тревожные слухи. Туркестанская колониальная администрация, особенно в первые годы войны, занялась повальным розыском лиц, сочувствующих Турции, собирающих деньги в ее пользу. Власти старались выселять из края турецких подданных — мусульман. Факты протурецкой деятельности имели место, их было достаточно, особенно среди духовных лиц, которые симпатизировали единоверной Турции, вели протурецкую пропаганду и склонны были использовать обстановку войны в своих панисламистских целях⁴. В мечетях и медресе иногда производились

' РГВИА. ф. 1396, оп. 5, д. 2, л. 105, 107.

• 2См.: Миллер А. Турция и Германия в годы первой мировой войны. М., 1944. С. 17.
• 3ЦГА РУ, ф. И-1, оп. 31, д. 999, л. 65.
• 4См.: Савицкий А.Л. Некоторые данные об исламских учреждениях и политике царских властен в Туркестане // Труды ТашГУ. Ташкент, 1956. С. 67—68.
• 120

обыски, были случаи арестов мулл и казиев якобы за призыв после вечернего «азана» (молитвы) к «джихаду», т.е. священной войне. Ловили «панисламистов» порой и на улице.

Властей беспокоило и немалое количество турецких военнопленных в крае. Военнопленные турки, особенно офицеры, привлекались в качестве учителей в мактабы и медресе Туркестанского края, создавали нелегальные военно-спортивные школы для туркестанской молодежи, в которых наряду с обучением военному делу пропагандировали идеи пантюркизма.

Весной 1916 г. в русских поселках Пржевальского уезда среди жен солдат поднялось брожение, вылившееся в селении Тюп в демонстрацию и разгром волостного правления.

Чашу народного терпения переполнил памятный для Средней Азии указ № 1526 «О привлечении мужского инородческого населения для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии, а равно для всяких иных, необходимых для государственной обороны работ».

Указ, датированный 25 июнем 1916 г., был обнародован 2 июля по всей Средней Азии, как раз в тот момент, когда туда пришло известие о поражении в соседнем с Средней Азией Иране корпуса генерала Баратова. Германо-турецкие силы принудили армию России начать отступление в районе Кер- маншаха¹. Весть о неудаче царской армии в «мусульманской стране» чрезвычайно быстро распространилась по всей Средней Азии. Престиж российской колониальной власти в глазах местного населения в связи с этим известием падал все больше и больше, и нередко можно было услышать разговоры о том, что скоро единоверные турки появятся в Туркестане в роли освободителей мусульман. Всё это вылилось в знаменитое восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане. Загнанные вовнутрь волнения продолжались и подогревались извне вплоть до Российской революции 1917 г.

Новый импульс пантюркистским настроениям в Туркестанском крае, Бухарском эмирате и Хивинском ханстве дала Российская революция.

В национальном вопросе некоторые члены образованного 26—29 ноября (9—12 декабря) 1917 г. и просуществовавшего 64 дня, Правительства Туркестанской Автономии сочувствсн-

‘См.: Азиз Ниалло. Очерки истории революции и гражданской войны в Киргизии и Средней Азии. Материалы по истории киргиз и Киргизстана / Под ред. и с предисл. канд. ист. наук Г.Г. Куранова. Фрунзе, 1941. С. 33.

но относились к идеям пантюркизма и панисламизма. «Во что бы то ни стало нужно внедрить в сознание мусульманского народа, — писал официальный орган Правительства газета «Эль- байроги», — идеи пантюркизма и панисламизма»¹.

Отдельные лидеры Кокандской автономии пытались осуществлять свою деятельность в Ташкенте, где члены комитета «Иттихад ва таракки» популяризировали пантюркистскис идеи через газету «Улуг Туркестан».

Вскоре после февраля 1917 г. в Ташкенте обосновался турецкий офицер Османбск в качестве представителя турецкой партии «Иттихад ва таракки». С помощью местных единомышленников он создал в Ташкенте объединенный центр общества «Иттихад ва таракки», стремившийся создать из Туркестана и других областей России, населенных тюркоязычными народами, «Великое тюркское государство»под эгидой Турции².

В период оккупации Закавказья военный министр Турции Энвер-паша направил из Баку в Ташкент для ведения политической работы одного из видных пантюркистов Юсуфзия-бека. Прибыв в Ташкент, Юсуфзия-бек встретился с туркестанскими пантюркистами — членами общества «Иттихад ва таракки». Туркестанские пантюркисты приняли предложения Юсуфзия- бека о создании в Средней Азии Великого Туркестанского султаната в составе пяти ханств: Ташкентского, Кокандского, Бухарского, Хивинского, Туркменского. Они согласились признать верховным властителем Туркестанского султаната одного из турецких принцев и подчинить его султанской Турции.

Интенсивно распространялись слухи о скором прибытии в Туркестан Турецкой Армии ислама³.

В 1920 г. Энвер приехал в Баку, где в то время происходил. I съезд народов Востока. Он передал президиуму съезда декларацию. Съезд народов Востока в своем решении по декларации Энвера указал на необходимость проявить по отношению к нему особую осторожность⁴.

Новые отношения у России с Турцией начались после секретной миссии М.В. Фрунзе и его встречи с Кемалем — па-

'Эль-байроги. 1918. № 16.

• 2См.: Бабаходжаев А.Х. Провал английской политики в Средней Азии и на Среднем Востоке (1918—1924) / Под грифом: Институт востоковедения Академии наук Узбекской ССР и Институт истории и археологии Академии наук Узбекской ССР. М„ 1962. С. 2.
• 3Там же. С. 27.

Стенографический отчет 1 съезда народов в Баку. Пг., 1920. С. 107—108.

122

шей. Ирония судьбы — большевистский военачальник разрушивший Бухарский эмират помог Кемалю Ататюрку спасти Турцию.

После Первой мировой войны Антанта приступила к ликвидации Османской империи, на помощь Турции пришла... се извечный враг Россия.

Правда, представлял Россию... Главнокомандующий Вооруженными Силами Украинской Советской Социалистической Республики Михаил Васильевич Фрунзе. Видимо, в силу особой деликатности миссии Фрунзе на короткое время сделался «украинцем».

В 1916 г. тогда еще царская Россия договорилась с союзниками по войне о будущем разделе Турции, терпевшей на тот момент поражение за поражением. Но революция 1917 г. внесла в эти планы серьезные коррективы. Капитуляция Турции в октябре 1918 г. стала концом империи. В мае 1919 г. на полуостров Малая Азия высадились отряды греков, вооруженные Англией. Турция была деморализована, и их продвижение не встретило серьезного отпора. Согласно Севрскому мирному договору 1920 г. часть восточной Фракии, район г. Смирна (Измир) и некоторые другие территории перешли в состав Греции, Турецкая Армения — в состав Армении, а официальный Стамбул обязался подавлять все выступления недовольных такой капитулянтской политикой. Движение недовольных возглавил генерал Мустафа Ксмаль-паша (будущий Ататюрк). 23 апреля 1920 г. Великое национальное собрание Турции избрало Ксмаль-пашу президентом Турции.

Михаил Фрунзе 4 ноября 1921 г. с советниками выехал спецпоездом из Харькова. 13 декабря миссия благополучно прибыла в Анкару. Командарм Красной Армии выступил в Великом Национальном Собрании Турции. 2 января 1922 г. договор «дружбе и братстве» между Турцией и Украинской Советской Социалистической Республикой был заключен. В 1921 — 1922 гг. согласно указанному договору в Турцию было поставлено около 40 тыс. винтовок, сотни пулеметов, 54 орудия с многотысячным комплектом снарядов и огромное количество военного снаряжения. Турецкие корабли пополнялись командным составом черноморско-азовского флота. Через Азербайджан в Турцию шли нефть, бензин и керосин. Кроме того, Турции была оказана финансовая помощь в размере не менее 10 млн руб. золотом. Ленин также подарил Турции без малого 20 тыс. кв. км территории с населением 492 тыс. человек, проживавших в закавказских округах Карс, Ардаган и Арт- вин. Столь весомая помощь плюс нахождение в стане Ксмаля советских военных советников нс могли нс сказаться на ходе боевых действий. 26 августа 1922 г. турецкие войска перешли в контрнаступление и за две недели освободили оккупированную территорию. 9 сентября 1922 г. не без помощи советских военспецов турки в решающей битве разгромили греков под Измиром и освободили Анатолию.

В октябре 1922 г. было заключено перемирие. По Лозаннскому мирному договору 24 июля 1923 г. в составе Турции оставалась Восточная Фракия и Турецкая Армения; греческое население Малой Азии репатриировалось в Грецию; в свою очередь в Анатолию переселялись турки, проживавшие в Балканских странах. Турции были также возвращены острова Имброс и Тенедос. Заслуги Михаила Фрунзе перед Турцией увековечены в монументе Республике на центральной площади Стамбула, где стоит в одном ряду с героями национально-освободительной войны во главе с Мустафой Кемалем Ататюрком.

Изучение и всесторонний анализ источников позволили проследить, что во взаимоотношениях Турции с Россией в Средней Азии четко прослеживаются, по крайней мере, три тенденции.

1. Середина XIX в. — это отвлечение России от Константинополя и проливов Босфор и Дарданеллы, что составляло «Великую Российскую мечту», в сторону Средней Азии. В этом Османской империи подыгрывала Британская империя. Обе империи, может быть, бессознательно надеялись, что российский военный потенциал впустую, без пользы, уйдет, как вода в сухой среднеазиатский песок, и поднимая шум на весь мир при каждом новом продвижении России в Среднюю Азию подталкивали ее в этом направлении. Турции тоже было выгодно играть с Россией почти на своем поле, где жили родственные, сочувствующие ей народы.

В 60-е гг. XIX в. Арминий Вамбсри создает глобальную концепцию пантюркизма, се усовершенствуют татарские интеллектуалы из Казани и Бахчисарая и инкорпорируют извне в Оттоманскую империю. Но там господствует идеология отто- манизма и панисламизма и борьба с Россией в Средней Азии проходит под этим флагом.

С приходом к власти младотурков в 1908 г. они вскоре разочаровываются в оттоманизме и берут на вооружение идеологию пантюркизма.

124

Пик пантюркизма в Средней Азии приходится на время Балкано-Турецкой войны. Народы Средней Азии экономически и политически сочувствуют Турции.

• 2. Россия пытается в борьбе с Турцией в Средней Азии использовать противоречия суннитской Турции и шиитского Ирана и Афганистана, который в борьбе за лидерство в регионе преследует свои интересы.
• 3. Происходит конкурентная борьба за влияние в Средней Азии между Турцией и Татарстаном, имея общие интересы, они в то же время в Средней Азии также начинают подспудную борьбу за влияние здесь.
• 4. После капитуляции Турции в октябре 1918 г. перед странами Антанты и подписания 2 января 1922 г. договора о «дружбе и братстве» между Турцией и Украинской Советской Социалистической Республикой отношения между Российской Федерацией и Турецкой Республикой приобретают качественно новый смысл, в том числе и в Средней Азии.

• [1] Вамбери А. Путешествие по Средней Азии. Описание поездки из Тегераначерез Туркменскую степь по восточному берегу Каспийского моря в Хиву,Бухару и Самарканд, совершенной в 1863 году Арминием Вамбери, членомВенгерской Академии. С картою Средней Азии / Пер. с англ. СПб., 1865;Он же. Очерки Средней Азии (дополнение к «Путешествию по СреднейАзии») А. Вамбери, профессора восточных языков и литератур при Пражскомуниверситете. М., 1868.
• [2] См.: Васильев А.Д- Указ. соч. С. 25. 102
• [3] Халфин Н.А. Султанская Турция и английская экспансия в Средней Азии(50—80 гг. XIX века) // Труды Среднеазиатского Государственного университета им. В.И. Ленина. История стран Востока. Новая серия, выпуск XCIV.Исторические науки, книга 14. Ташкент, 1957. С. 30.
• [4] Центральный государственный архив Республики Узбекистан (далее —ЦГА РУ), ф. И-715, д. 15, док. 5.
• [5] Set on- Watson. Britain in Europe. L., 1945. P. 527; цит. по: Халфин H.A. Указ,соч. C. 38.
• [6] ЦГА РУ, ф. И-1, оп-34, д. 345, л. 114-117.
• [7] ЦГА РУ, ф. И-1, оп-34, д. 345, л. 55.
• [8] ЦГА РУ, ф. И-1, оп. 31, д. 1073, л. 78.
• [9] ЦГА РУ, ф. И-1, оп. 31, д. 1084, л. 5; д. 999. л. 148.
• [10] ЦГА РУ, ф. И-1, оп. 31, д. 1073, л. 78.