Общая схема аргументации
В случае с Муром, Стросоном, Сёрлом и Бейкер имеет место одна и та же схема аргументации. Во всех перечисленных случаях мы имеем дело с дедукцией существования в перформативной установке остенсивно- гоуказания. Всегда в ответ на скепсис по поводу существования того или иного объекта осуществляется остенсивное указание (используемое как аргумент): Вы все еще думаете, что сущности N не существует ? Так вот же она! Вот, «под рукой». Вы не можете сомневаться в ее существования, так как вы эмпирически не сможете осуществить акт сомнения.
Во всех перечисленных случаях обоснование происходит примерно по одной и той же схеме:
• Мур: Внешний мир существует — «Вот одна моя рука, а вот дру
гая»;
• Стросон: Моральные чувства существуют — «Если вас обидят —
вот оно возмущение»;
- • Сёрл: Сознание существует — «Уколите себя — и вот она боль»;
- • Бейкер: Артефакты существуют — «Вот стул, а вот карбюратор».
Аргумент такого рода можно было бы назвать «вот-аргументом» (имея
в виду прагматическую нагрузку местоимения «вот» как маркера осуществления остенсивного указания в перформативной установке).
Перформативный характер такой аргументации (на примере Стросона) отмечает и Хабермас: «Стросона прежде всего интересует то обстоятельство, что все эти эмоции присутствуют в повседневной практике, которая доступна нам только в перформативной установке. Только благодаря этому сеть моральных чувств становится в определенном смысле неминуемой: мы не можем по своей воле отказаться от приглашения, которое приняли как члены жизненного мира» [Хабермас, 2000, с. 73].
Как мне кажется, аргументация Мура сходна по своей природе и с другими случаями дедукций существования в перформативной установке — перформативной интерпретацией cogito (см.: [Нтйкка, 1990]) и перформативной интерпретацией онтологического аргумента (см.: [Драгалина-Черная, 2011]). Только в случае Мура имеет значение еще и элемент остенсивного указания. Важно, что Мур произносит не просто: «Моя рука существует», а: «Вот моя рука!». Именно дейксис, выраженный указательным местоимением «вот», отвечает за перформативный компонент в рассуждениях Мура и придает им силу убеждения.
Муровское доказательство внешнего мира при помощи рук, по сути, основано на приведении к абсурду и схоже по своей структуре и аргумен- тативной силе с известным муровским же парадоксом: «За окном идет дождь, но я в это не верю». Парадокс вызван тем, что здесь мы не имеем дело с логическим противоречием, но, тем не менее, это высказывание противоречиво. Речь идет о перформативном противоречии, как и в следующих утверждениях: «Я сплю», «Я не здесь» и т.д. Экспликация прагматической нагрузки таких высказываний (к примеру, средствами иллокутивной логики Д. Вандервекена) позволила бы дедуктивно вывести и чисто логическое противоречие.
Таким образом, прагматика муровского «Вот моя рука!» сходна по своей природе с прагматикой декартовского со&и>. И с учетом перформативной интерпретации — рассуждения Мура можно переформулировать следующим образом. Высказывание «Вот моя рука. Но внешнего мира не существует» является перформативным противоречием. Я, жестикулируя, произношу: «Вот моя рука!», следовательно, внешний мир существует.
Главное, к чему апеллирует Мур, — наличие у сомнения структуры и, как следствие, тотальная коммуникативная неудача догматического сомнения, неструктурированного сомнения во всем. Пользуясь терминологией Л. Витгенштейна, можно сказать, что сомнение является особой языковой игрой со своими правилами. В работе «О достоверности» Витгенштейн отмечает по поводу структуры сомнения следующее: «341. То есть вопросы, которые мы ставим, и наши сомнения зиждутся на том, что для определенных предложений сомнение исключено, что они словно петли, на которых держится движение остальных [предложений]. 342. Иначе говоря, то, что некоторые вещи на деле подлежат сомнению, принадлежит логике наших научных исследований. 343. Однако дело не втом, что мы н йв состоянии исследовать всего — и потому вынуждены довольствоваться определенными предпосылками. Если я хочу, чтобы дверь отворялась, петли должны быть закреплены» [Витгенштейн, 1994, с. 362]. Как мне кажется, витгенштейновская метафора «дверей и петель» говорит о том, что существует особая структура сомнения, сомнение не может происходит по-другому: если А — пресуппозиция В, то невозможно сомневаться в В, не предполагая А. В случае Мура структура сомнения такова: «Вот моя рука» — следовательно, внешний мир существует. Если вы сомневаетесь втом, что «вотрука», вы не можете сомневаться в существовании внешнего мира, так как осуществление сомнения становится невозможным эмпирически, ит.д.
Итак, можно считать, что Мур создал прецедент, использовав в качестве аргумента дедукцию существования в перформативной установке остенсивногоуказания. В дальнейшем «аргумент Мура» возникает в борьбе с догматическим скептицизмом в разных областях философии, но последующие авторы будут «душить» догматическое сомнение уже «руками Мура» (т.е. не прибегая к дополнительным инструментам — практически «голыми руками»).
Как мне кажется, случай с аргументацией Р. Нуньеса не менее показателен и его так же можно считать прецедентом, но прецедентом иного рода. В случае Мура удивление или недоумение связаны в основном со способом доказательства, нежели с тем, что, собственно, подлежит доказательству. (Ведь, по сути, Муром доказываются трюизмы, и поэтому его статьи ничего, кроме недоумения и возмущения, у неискушенного читателя не вызывают. И обычно от упреков в тривиальности спасает только отсылка к ставшей легендой почти маниакальной муровской честности.) В случае Нуньеса интерес представляет как раз сам предмет доказательства.
