Энантиосемия как особый случай лексической многозначности

Рассуждая о возможности фиксации способов развития полисемии, не укладывающихся в рамки традиционно выделяемых метафоры и метонимии, невозможно обойти стороной такой специфический случай лексической многозначности, как энантиосемия, или внутрисловная антонимия^[1]. В этом параграфе нас прежде всего будет интересовать вопрос о том, с каким формантом семантической деривации органичнее всего соотносить энантиосемию — развивается ли она за счет сходства, смежности, видовой специализации или родового обобщения или является чем-то специфическим и не подводимым ни под один из рассмотренных нами ранее формантов семантического словопроизводства? Прежде чем обратиться к непосредственному обсуждению специфики этого типа многозначности, приведем извлеченные из РУС примеры его реализации в языке.

В ЦЕЛОМ. 1.0. Во всей совокупности, полноте, без каких-либо изъятий, исключений. Здесь необходимо изменить ситуацию в целом, частными решениями здесь не обойдешься.

2.0. Не касаясь частностей, в самом главном и существенном. Строительство в целом уже закончено, осталось провести электричество и убрать территорию.

ЗАНЯТЬ. 1.0. Взять на условиях отдачи через какое-либо время. Занять денег у друга.

2.0. разг. Дать на условиях получения назад через какое-либо время. Ты не займешь мне пару сотен до завтра?

ОДОЛЖИТЬ. 1.0. Дать что-либо кому-либо с условием возврата в таком же количестве. Он всегда охотно одалживает деньги.

2.0. Взять с обязательством верну ть в таком же количестве. Он одолжил денег у своего приятеля.

ОДОЛЖИТЬ. 1.2. разг. Дать на время, во временное пользование. Одолжить кому-либо кастрюлю.

2.1 .разг. Взять на время, во временное пользование. На улице начался дождь, и ему пришлось одолжить зонт у подруги.

ОТЛИЧИТЬСЯ. 1.1. Выделиться из числа других, совершив что- либо, вызывающее одобрение. Отличиться в бою.

1.2.разг., upon. Выделиться, сделав что-либо необычное, нестандартное, вызывающее осуждение или насмешку. Ваш сын сегодня опять отличился: разбил окно в школе.

ОТРЕЗАТЬ. 2.0. Отделив от имеющегося у кого-либо земельного участка определенную часть, забрать ее. Если у нас отрежут эту землю, нам негде будет сеять пшеницу.

2.1. Предоставить кому-, чему-либо или для чего-либо земельный участок, отделив его от имеющейся в распоряжении земли. Когда отец вернулся из армии, администрация отрезала ему больше гектара прекрасной пахотной земли.

ОТХОДИТЬ. 8.0. разг. Возвращаться в нормальное, обычное физическое, психическое и т.н. состояние после его значительного нарушения, изменения; приходить в сознание после его потери. Неизвестный долго лежал без памяти, но все-таки отошел, смог назвать себя.

11.0. книжн. Заканчивать свое существование, переставать жить, быть живым. Ну, как больной? — Отходит.

Представленные примеры позволяют заключить, что явление энан- тиосемии крайне неоднородно по своему составу и может затрагивать различные компоненты лексического значения. Так, энантиосемич- ность слов запять и одолжить обусловлена, вероятно, конверсным преобразованием стоящего за этими словами предикативного единства «субъект — предикат — объект — адресат». Благодаря этому одна и та же ситуация предстает то в виде «субъект дает объект адресату» (друг занял/одолжил денег мне), то в виде «адресат берет объект у субъекта» (я занял/одолжил денег у друга). Здесь мы, по-видимому, сталкиваемся с ядерным проявлением энантиосемии, при котором в антонимических отношениях находятся архисемы значений, а дифференциальные семы симметрично распределены друг относительно друга.

Архисемная антонимия наблюдается также в семантике слова отрезать: «субъект дает объект адресату» (администрация отрезала землю отцу) — «субъект берет объект у адресата» (администрация отрезала землю у отца). Здесь мы, однако, сталкиваемся не с семантической конверсией, а с различной реализацией схемы «субъект совершает действие (по отделению и передаче земли) с объектом», т.е. имеем нечто, сходное с видовой специализацией.

Энантиосемия глагола отличиться очевидным образом связана с противоположностью эмоционально-оценочных компонентов значений и восходит к ироническому словоупотреблению. Что касается энантиосемии слов в целом и отходить, то, несмотря на достаточно прозрачную противоположность их значений (в первом случае ‘касаясь всех частностей’ — ‘не касаясь частностей’, во втором ‘возвращаться к жизни, выздоравливать’ — ‘уходить из жизни, умирать’), оказывается, весьма трудно определить ее причины и локализовать в структуре лексического значения. Такая энантиосемия как бы разлита по всему континууму противоположных значений, а не сконцентрирована в их отдельных элементах.

Для разрешения центрального для этого параграфа вопроса о соотношении энантиосемии и семантической деривации следует прежде всего исключить из нашего рассмотрения эмоционально-оценочную энантиосемию наподобие слава ‘почетная известность как свидетельство всеобщего уважения, заслуг, таланта’ и ‘дурная репутация’ или эстетский в «лучшем» и «худшем» смысле этого слова. Причина этого обстоятельства заключается в том, что оценочная энантиосемия не есть многозначность ни по своей сущности, ни по своим языковым следствиям — она либо представляет собой закрепившееся в языке в результате многократного повторения ироническое словоупотребление, либо формирует не собственно лексическое значение, а его прагмасферу.

В связи с этим думается, что такого рода энантиосемию разумнее отражать в прагматической, а не семантико-толковательной зоне словарной статьи. Для указания на оценочную энантиосемию, закрепившуюся в языке, в некоторых случаях достаточно использовать помету ткж. upon., подкрепленную соответствующим контекстом, например, Сокровище. О ком-, чем-л. ценном, дорогом для кого-л. Она не могла думать ни о чем, кроме своего сокровища Михаила, который находился за тысячу километров от нее (ткж. ирон.: Полюбуйся на свое сокровище: весь в грязи!).

Ядро рассматриваемого явления формирует понятийная энантиосемия. По нашим наблюдениям, энантиосемию данного типа в большей степени склонна развивать глагольная лексика. Не случайно большинство иллюстрирующих ее примеров относится именно к глаголам, ср. занять, одолжить, отрезать, отходить. В связи с этим возникает закономерный вопрос: какие свойства глаголов позволяют им развивать противоположные значения в рамках одного слова?

Представляется, что ответ на поставленный вопрос кроется в том, что глаголам, в отличие от существительных и прилагательных, присуща тесная связь с прототипической ситуацией, которая может описываться посредством конструирования падежной рамки глагола, т.е. набора его семантических ролей, или воссоздания его концептуальной схемы. Обсуждая причины возникновения многозначности, мы отмечали, что одной из них можно считать смещение фокуса внимания в рамках концептуальной схемы.

Лежащая в основе глагола прототипическая ситуация может члениться различным образом и подвергаться неоднотипным фокализациям; выдвижение на передний план одного из участников прототипической ситуации может способствовать складыванию нового значения. В том случае, если прототипическая ситуация содержит два в каком-либо отношении противопоставленных семантических компонента (например, субъект и объект) и эти компоненты подвергаются последовательной фокализации, развивается внутрисловная антонимия, которая, впрочем, не способна разрушить тождество слова благодаря его моноситуативности.

Подтвердим сказанное анализом конкретного языкового материала. Концептуальная схема глаголов занять и одолжить, ставших типичными примерами понятийной энантиосемии, может быть сформулирована приблизительно так: «Имеется три сущности: субъект X, субъект Y и объект, в котором заинтересован X и которым обладает Y. Осуществляется действие, в результате которого объект перемещается от Y к X». В том случае, если на передний план выступает субъект X, ситуация концептуализируется как «X берет», ср. я занял денег у друга, я одолжил у Иры зонт; в том же случае, если в центре внимания оказывается Y, ситуация интерпретируется как «Y дает», ср. друг занял мне денег, Ира одолжила мне зонт. Аналогом подобных преобразований могут выступать конверсные соответствия вроде парод победил врага — враг был побежден народом (то есть враг проиграл народу).

Что касается глагола отходить, то наличие у него двух противоположных значений также может быть объяснено различным преломлением одной и той же концептуальной схемы. Последняя имеет, как кажется, следующий вид: «Имеется три сущности: субъект X, состояние, нормальное для Х-а, и состояние, ненормальное для Х-а. Осуществляется переход Х-а из одного состояния в другое». Значение ‘возвращаться в нормальное физическое, психическое и т.п. состояние после его значительного нарушения’ возникает, по-видимому, благодаря тому, что прототипическая ситуация интерпретируется как переход от ненормы к норме. Значение ‘умирать’ своим возникновением обязано, очевидно, обратной интерпретации представленной ситуации.

Развитию номинативной энантиосемии подвержены, по-видимому, и наречия, которые, имея в качестве основной функциональной нагрузки обозначение признака действия, во многих случаях оказываются тесно связанными с глагольными прототипическими ситуациями. В ходе рассуждений о причинах развития многозначности в § 1.4

нами было рассмотрено наречие мимо, которое имеет два противоположных значения — ‘в непосредственной близости с чем-либо’: пройти мимо и поздороваться и ‘далеко от чего-либо, не вступая в контакт с чем-либо’: бить мимо цели. Напомним, что Анна А. Зализняк объясняет это обстоятельство различным членением концептуальной схемы слова мимо, которую она формулирует так: «Имеется три сущности: движущийся объект (X), неподвижный объект (Y) и окрестность объекта Y. Объект X движется таким образом, что в какой-то момент он проходит через окрестность Y-a» [2006: 140]. В первом случае (пройти мимо и поздороваться) Y и его окрестность воспринимаются монолитно, во втором (бить мимо цели) — расчлененно.

Аналогичным образом может быть прокомментирована энантиосе- мия префикса про- в глаголах проехать, прослушать, просмотреть и иод. В основе данного префикса лежит та же концептуальная схема, что и в основе наречия мимо (вероятно, именно поэтому глаголы с приставкой про- часто сопрягаются с его функциональным омонимом, ср. пройти мимо института, проехать мимо Гамбурга, пролететь мимо башни). Если Y и его окрестность не разграничиваются, то ситуация интерпретируется как совершение действия в рамках Y, ср. проехать мимо Гамбурга и остановиться там на несколько дней, прослушать курс лекций, просмотреть книгу от начала до конца. Если же разграничение Y-a и его окрестности принципиально, ситуация концептуализируется как совершение действия в окрестностях Y-a, но не в самом Y-e, ср. проехать нужную остановку, прослушать объяснение учителя, просмотреть ошибку в тексте.

Различное членение единой концептуальной схемы обусловливает, по-видимому, и энантиосемию наречия в целом (‘касаясь частностей’ — ‘не касаясь частностей’). Прототипическая ситуация, лежащая в его основе, может быть описана так: «Есть некоторое целое, состоящее из частей. Одни части воспринимаются как основные, формирующие суть этого целого, другие части — как второстепенные». В том случае, если разграничение основных и второстепенных частей оказывается несущественным, мы имеем дело со значением ‘во всей совокупности’ (iситуацию нужно изменить в целом, частными решениями здесь не обойтись), если же членение основных и второстепенных частей является важным, мы сталкиваемся со значением ‘не касаясь частностей, в самом главном’ (строительство в целом уже закончено, осталось провести электричество и убрать территорию). Акцентирование основных, а не второстепенных частей связано здесь, очевидно, с тем, что именно они детерминируют сущность целого.

Таким образом, понятийная энантиосемия основана на фокализа- ции различных фрагментов единой концептуальной схемы слова и может возникнуть лишь тогда, когда в ней наличествуют антитетичные компоненты¹. В какой-то мере здесь, по-видимому, можно говорить о видовой специализации концептуальной схемы, т.е. о гипони- мическом способе развития многозначности. Однако если при гипо- нимии мы говорим о порождении видового значения от бытующего в языке родового, то в случае с энантиосемией никакого родового значения реально не существует, а на его месте есть некоторое конструируемое ментальное единство родового характера^{[2] [3]}. Тем не менее из всех существующих формантов семантической деривации понятийная энантиосемия оказывается ближе всего к гипонимии.

Такую энантиосемию правильнее, вероятно, представлять в словаре тем же образом, что и лексическую многозначность других типов. Хотя при определенной адресатно-целевой специфике возможна выработка специализированных компрессивных способов ее отражения. Это касается, в первую очередь, симметричной энантио- семии, т.е. такой, которая связывает значения, максимально аналогичные по своим абсолютной, относительной и сочетательной ценностям, ер., например, Занять. 1.0. Взять на условиях отдачи через какое-либо время. Запять денег у друга (разг. ткж наоборот: Ты не займешь мне пару сотен до завтра?). Но поскольку номинативная энантиосемия (и в особенности симметричная) в русском языке представлена очень скудно, говорить о необходимости выработки особенных способов ее отражения, как кажется, не следует.

• [1] Антонимия в данном случае понимается широко — как наличие всемантической структуре каких-либо сем (в том числе коннотагивных),противоположных по значению.
• [2] Так, в рассмотренных примерах антитетичными являются следующиекомпоненты: занять, одолжить: субъект, обладающий объектом — субъект, не обладающий объектом; отходить: норма — ненорма; мимо, проехать, прослушать, просмотреть', объект — его окрестность; в целом:основные части объекта— второстепенные части объекта.
• [3] Следует отметить, что в языке могут встречаться и действительногипонимические примеры развития энантиосемии, однако в этом случаеэнантиосемия будет всегда несимметричной, ер. отплатить — ‘совершитькакой-либо поступок в ответ’ и ‘совершить возмездие’.