Концепт «аутентичность» и его концептуальные ряды в современном коммуникативном пространстве туризма
Концепт аутентичность традиционно функционирует, главным образом, в смысловом (когнитивно-коммуникативном) поле культурного туризма и его многочисленных подвидов, где туристская мотивация определяется поиском различных форм освоения материальной и нематериальной культуры рецептивного сообщества, стремлением к межкультурным контактам с представителями живой культуры.
Исследователь Дж. Эри считает, что все туристские объекты классифицируются в трех дихотомиях, в зависимости от того, являются ли они объектами: 1) индивидуально-романтического или коллективного туристского созерцания; 2) историческими или современными; 3) аутентичными или неаутентичными [253, с. 94J.
Однако в более широком понимании аутентичности в туризме как аутентичности любого туристского опыта контакта с иной культурой данный концепт в современных условиях определяет характер туристских контактов во всем концептуальном пространстве международного туризма.
Как уже отмечалось, концепт аутентичность, его концептуальные ряды и конструкты отражают и декларируют универсальные общекультурные и общегуманитарные ценности туризма.
Аутентичность (authenticity’) в современном когнитивно-коммуникативном пространстве туризма представляет собой базовый концепт, отражающий аутентичность туристского опыта в контактах с другими культурами [203, с. 159—161J. Авторы работы «Социология туризма: теоретические и эмпирические исследования» считают, что аутентичность опыта играет в туризме решающую роль, «аутентичность - эго, очевидно, непременное условие реализации опыта» [114, с. 105J. Д. МакКэннелл утверждает, что современный турист - это паломник (пилигрим), находящийся в поисках аутентичности [184, с. 11-18; 183, с. 590-599].
Термин аутентичность - классической треко-римской этимологии, который первоначально служил «обозначению ощущения истинности, подлинности или оригинальности объекта в историческом контексте» [190, с. 73], как концепт заметно менялся за последние 200 лет и продолжает изменяться вместе с глобальными культурно-историческими трансформациями. В середине XIX века аутентичным считалось все, что «значимо для самого себя, что прельщает в себе, подкрепляет и подтверждает себя, имеет доверие к себе и авторитет, исходящий из себя» [168, с. 19].
По мере того как формировался и развивал аксиологическую наполненность концепт наследие, получивший отражение и официальное международное признание через термин «всемирное наследие» в Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО (1972 г.), идея подтверждения подлинности наследия, а затем и выработки подходов к его сохранению все более актуализировала концепт аутентичность.
Эпоха глобализации, принесшая с собой угрозу исчезновения, нивелировки, гомогенизации культур, а также глобальное распространение массового производства, перенесла аксиологическое поле концепта аутентичность на область доиндустри- ального наследия. Однако и здесь подходы менялись: если до недавнего времени аутентичным считался объект «в нервом исполнении», без более поздних пристроек, реконструкций или наслоений, то в последние годы аутентичным признается объект, сохраняющий в себе результаты всех этапов исторического развития. Если раньше более поздние пристройки или слои сносили и счищали, го в настоящее время объект сохраняют комплексно, всю его историческую ткань и структуру, а не только первоначальный облик и первичные культурные смыслы.
Современное определение аутентичности приводится в Венецианской хартии Международного совета по памятникам и объектам (ИКОМОС) [161] и в Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО. Венецианская хартия ИКОМОС определяет, что аутентичными могут быть признаны ресурсы, «пропитанные посылом из прошлого, исторические памятники поколений людей, сохраняющиеся в настоящем как живые свидетели вековых традиций». Конвенция ЮНЕСКО закрепляет данный подход, делая акцент на необходимости подтверждения степени аутентичности дизайна, материалов, исполнительского мастерства и окружения через экспертизу и экспертную оценку 1243, с. 27 ].
Заключение специалистов таково, что аутентичность не является качеством самих объектов, а выступает характеристикой, приписываемой им, причем зачастую теми, кто облечен компетенцией делать это [164, с. 87]. То есть, аутентичность - эго экспертная оценка о соответствии культурной реалии перечню определенных критериев.
Философский словарь определяет аутентичность (от греч. authentikos - подлинный, действительный, настоящий) как «термин, используемый в философии в качестве оценочной характеристики текста, информации, смысла, а также способа существования человека, способа коммуникации и т. д.» [75, с. 49].
Нередко исследователи задаются вопросом, утрачивается ли аутентичность культурного объекта при отсутствии или утрате его функциональности. Б. МакКерчер и X. дю Кроз полагают, что функциональное назначение объекта зачастую включено в категориальную группу критериев аутентичности «де факго» [190, с. 75].
Не менее простым представляется вопрос, сохраняется ли аутентичность культурного объекта при переносе его в иную культурную среду. Особенно это касается артефактов нематериальной культуры. Эксперты настаивают, что неизмененная целостность культурного окружения играет важнейшую роль в сохранении аутентичности духовного наследия, а, следовательно, аутентичности культурного туристского опыта [190, с. 94]. Культурный (природно-культурный) контекст собирает воедино все компоненты этнокультурной реалии со всеми коннотациями культурных смыслов, и именно в неразрывном единстве они воссоздают полноценный аутентичный образ. В Конвенции по всемирному наследию ЮНЕСКО тезис о поддержании культурного пространства как контекста сохранения аутентичности артефакта получил развитие в идее создания адекватной, имеющей ог раничения по использованию, «буферной зоны» вокруг объекта наследия в качестве дополнительного уровня защиты [243, с. 28].
В современном глобализирующемся мире концепт аутентичность распространился на все сферы восприятия человеком окружающего мира и себя в этом мире, что нашло отражение в его конструктах и концептуальных рядах (наггример, концепт экзистенциальная аутентичность, отражающий подлинность бытия со всеми модусами экзистенции, реализуемыми через туристскую практику).
Так как мотивация в туризме определяется поиском нового туристского опыта, то, как уже подчеркивалось, в контексте туристского пространства речь идет о получении путешественником аутентичного опыта контакта с новой для него культурой.
Традиционно под аутентичностью подразумевается подлинность артефактов культуры, материального и нематериального культурного наследия, включенного в туристский продукт. Однако критерий аутентичности или подлинности культурного наследия (объектов и явлений культуры) в составе турпродукта как критерий его качества не универсален и неоднозначен, и это исходит прежде всего из самого понятия качества как совокупности характеристик объекта, способных удовлетворить установленные и предполагаемые потребности туриста - заказчика туруслуг, о чем уже шла речь в подразделе 2.1 данного исследования. Критерий аутентичности не может быть универсальным при наличии широкой дифференциации уровня ожиданий и потребностей потребителей.
Аутентичность создается культурно-историческими условиями. Она уменьшается и даже утрачивается, когда продукт теряет связь с культурной и природной средой. Степень подлинности отличает один продукт от другого, но и спрос на подлинность может быть различен. Анализ публикаций но данной проблематике позволяет сделать вывод о том, что более опытные в туристском плане и более «интеллектуальные» путешественники предъявляют более высокие требования к степени подлинности объектов и явлений культуры, в то время как менее опытных и менее «интеллектуальных» вопрос подлинности интересует в меньшей степени. В соответствии с уровнем ожиданий аутентичности артефактов культуры в составе турпродукта можно представить типологию туристов-нотребигелей, разделив их на три основные труппы.
Первая группа - это туристы, ожидающие полной культурно-исторической подлинности и имеющие обоснованные знания и четкие критерии ее оценки (например, памятник архитектуры не должен быть подвержен никаким более поздним реставрациям; предмет культуры должен быть произведен исконным способом из традиционных материалов самим носителем данной культуры и быть функциональным; обряд должен в точности соответствовать всем историческим канонам и быть живым, а не постановочным).
Вторая группа - это туристы, согласные считать подлинными те артефакты культуры, которые претерпели частичные изменения со временем или в ответ на рыночный спрос, т. е. подлинный продукт может развиваться, дополняться, адаптироваться под потребности и ожидания туристов (например, реставрированные памятники, возрожденные ремесла, предметы, изготовленные по восстановленным технологиям, но из современных материалов, «осовремененные» народные праздники).
Третья группа - эго туристы, не с тремящиеся к исторической подлинности объектов и явлений культуры (например, «туристский арт» - предметы, специально производимые в ответ на туристский спрос, не являющиеся артефактами культурного наследия; постановочные ритуалы, обряды, народные праздники; восстановленные «с нуля» памятники архитектуры; тематические парки, воссоздающие национально-культурную среду; этнические рестораны на неэтнических территориях).
Любопытен тот факт, что изучение мотиваций спроса иностранных потребителей, посещавших Россию, показало, что большинство туристов, например из США, проявляли дифференцированные ожидания, желая увидеть и подлинные, и частично восстановленные, и полностью осовремененные артефакты культуры. Действительно, зачастую иностранцев может интересовать не аутентичная, не исконная культура России, а нечто ненастоящее, суррогатное, измененное с учетом стереотипных ожиданий иностранцев, то, что специалисты называют «коммерциализированной культурой», то, что имеет спрос и хорошо продается.
К. Коэн дает следующую классификацию туристов с точки зрения их отношения к аутентичности и связанных с ней ожиданий: 1) экзистенциальные; 2) экспериментальные; 3) эмпирические; 4) рекреационные; 5) диверсионные [ 113J. Экзистенциальный турист духовно отрицает современность и принимает «Другого»; экспериментальный - экспериментирует с широким перечнем «Других»; эмпирический - стремится к приобретению опыта участия в жизни других обществ; рекреационный - ищет приятной релаксации и имеет игривое отношение к аутентичности; диверсионный - ищет простого развлечения и не заботится об аутентичности как части своего туристского опыта. Этот же подход разделяют и авторы работы «Социология туризма: теоретические и эмпирические исследования», которые отмечают, что поиск туристского опыта может быть определен рекреационной, диверсионной, эмпирической (основанной на опыте), экспериментальной и экзистенциальной модальностью, что поддерживает представление о существовании идентифицируемых и стабильных форм туристского поведения [114, с. 5].
Профилизация туристов по типу их отношения к аутентичности культурного ресурса отражает ценностные ориентации современных путешественников, и получение аутентичного культурного туристского опыта может определяться ими или как центральная причина туристского посещения, или как важная, но не главная, или как совершенно не существенная для получения удовлетворения от путешествия.
С точки зрения аутентичности дестинаций этнокульгура наименее четко проявляется в урбанизированной среде, в условиях больших городов, особенно городов-мегаполисов, таких как, например, Москва, где распространены стандартизированные промышленно изготовленные предметы материальной культуры, измененные проявления духовной культуры. Компоненты культуры здесь «обычно выступают в сильно стилизованном виде или отражаются лишь в сюжетах» [24, с. 71]. В малых же городах и населенных пунктах с культурным наследием исконность и подлинность культуры сохранены и поддерживаются в большей степени. Туристы, приезжающие в Россию не в первый раз, а также туристы с опытом культурно-познавательных путешествий но миру осведомлены об этом факте.
Международный туризм зачастую создает ситуацию конфронтации аутентичности и реальности. Реальность живой культуры оказывается в оппозиционном несоответствии стереотипному представлению о ее аутентичных реалиях в других, контактирующих культурах. Кроме того, не совпадают этнокультурные автостереотипы (представления носителей культуры о себе) и гетеростереотипы (представления носителей одной культуры о носителях другой культуры). В угоду туристскому спросу носители культуры стараются воссоздать стереотипизи- рованную, метафоризированную, мифологизированную аутентичность, при этом отходя от реальной правды современной жизни.
Исследователи пишут о дихотомии между фактической информацией о туристской дестинации и информацией о ней в генерирующих туристов центрах. Зачастую стремление туристов к постижению аутентичности приводит к идеализации объекта (этнокультурного сообщества, выступающего в качестве туристской дестинации) и субъекта (местного жителя - носителя этнокультуры). Так, на примере сельского туризма датчанин
П. Нильссон показывает, что идеализация образа фермера демонстрирует дихотомию между сельской реальностью и реальной сельскостью [199, с. 10]. Именно вымышленный, мифологизированный образ «реальной сельскости» эксплуатируется, коммерциализируется, продвигается на туристские рынки сбыта.
Совершенно очевидно, что аутентичность и реальность часто не совпадают, но могут и пересекаться, зависеть друг от друга, влиять и поддерживать друг друга. Реальность выступает точкой отсчета и критерием аутентичности, а аутентичность может служить эталоном для существующей реальности.
В научной туристской литературе проблема аутентичности стала рассматриваться комплексно во взаимосвязи с проблемой коммерциализации культуры начиная с 1970-х годов, а точнее - начало масштабной дискуссии вокруг влияния массового туризма на аутентичность культур связывают с моментом публикации в 1976 г. книги Д. МакКэннелла «Турист: новая теория праздного класса» [184], которая впервые вывела в центр критического внимания роль и опыт туриста в постоянно расширяющейся «туристской среде». Развивая идеи Д. МакКэннелла, многие исследователи отмечают, что современный научный дискурс по проблемам культурной аутентичности в туризме сгруппирован вокруг 4-х центральных проблем воздействия туризма на аутентичность: 1) туристского опыта постижения посещаемого места и его культуры, 2) культуры самих хозяев принимающего туристов сообщества, 3) характера взаимоотношений хозяина и гостя, 4) производства потребляемых (не только туристами) культурных объектов и событий [226, с. 177].
Трансформирующее влияние туризма на аутентичность культуры напрямую связано с коммодигизацией или коммерциализацией этнокультур. Артефакты культуры (объекты, предметы, явления), которые изначально создавались для удовлетворения потребностей местного культурного сообщества, иод влиянием туристского спроса стали переориентироваться на туристский рынок, эксплуатироваться в коммерческих целях, лишаясь при этом культурной основы, видоизменяясь, упрощаясь [ИЗ, с. 371-376]. В этом смысле коммерциализацию можно рассматривать как уничтожение аутентичности самого местного сообщества, его культурных продуктов и отношений, что приводит к формированию «постановочного» или фальсифицированного опыта, создаваемого специально для внешних потребителей [184, с. 109-110].
В мировом туристском концептуальном пространстве появился даже термин-концепт наследизация [151; 254J десгинации, отражающий тенденцию коммерческой трансформации принимающего туристов сообщества, его бытовой, художественной, материальной и нематериальной культуры под туристский спрос в соответствии со стереотипами и культурными метафорами, закрепившимися на рынке, включая адаптацию ритуалов и обычаев в соответствии с туристскими ожиданиями, создание новых традиций, танцев, праздников и других культурных событий, ремесел и производств исключительно для туристского потребления.
Рост коммерциализации отношений между хозяевами и гостями искажает их в сторону выхолащивания сущности и фальсификации культурных идентичностей обеих сторон, уничтожая аутентичную традицию гостеприимства и сводя ее к простой коммерческой сделке.
Культурные объекты и события сообщества, являясь маркерами его культурного, когнитивно-коммуникативного пространства, выступая на рынке как продукт туристской дестинации, используясь в маркетинге, рекламе и продвижении сообщества на мировом туристском рынке, также меняют свои культурные смыслы, искажая историко-культурный образ сообщества в глобальной перспективе.
Один из авторов коллективного исследования «Культурный туризм в изменяющемся мире: политика, участие, (репрезентация» [186J Н. Маклеод задается вопросом, должны ли мы полагать, что аутентичность - это лишь вопрос вкуса, а «аутентичный» отдых - это форма нишевого туризма, доступного людям со значительным культурным капиталом, позволяющим им его оценить, и приходит к выводу, что проблема аутентичности значительно сложнее, чем эго кажется на первый взгляд. Н. Маклеод рассматривает два культурных продукта: индивидуальное путешествие разборчивого туриста в глубинку с нетронутой трансформациями уникальной культурой и путешествие массового 'туриста в тематический парк с полностью искусственной, специально созданной средой. В первом случае турист получит опыт реальных событий и ритуалов, приобретет аутентичные предметы местных ремесел, познакомится с местными жителями, носителями живой культуры. Во втором случае турист будет потреблять исключительно события и продукты, произведенные специально для туристского рынка, и взаимодействовать лишь с сотрудникам и парка. Оба тура - продукты туристской индустрии, и туристский опыт, полученный в результате их потребления, - «реальный». Однако, изучив оба продукта тщательнее, можно допустить, что «приключенческий турист в действительности имеет дело с неаутентичной постановочной версией местной традиции, в то время как гедонистический посетитель тематического парка честно потребляет продукт, который подлинно отражает современную глобальную культуру принимающего сообщества».
Аутентичность туристского опыта не всегда зависит от аутентичности артефактов этнокультуры. Посещение этнической деревни в удаленной местности, «глубинке», с целью знакомства с живыми ритуалами и обрядами, приобретения предметов исконных ремесел и промыслов, общения с местными жителями - представителями живой культуры предоставляет туристский опыт, построенный на живой исконной культурной традиции, гостеприимстве и дружелюбии ее носителей. Посещение тематического парка с искусственно созданной природно-культурной средой, потребление специально созданных для посетителей объектов, событий и предметов, участие в постановочных мероприятиях и развлечениях, общение со специально подготовленными аниматорами и актерами, поддерживающими концепцию тематического парка на сугубо коммерческой основе, также обеспечивают посетителям искомый туристский опыт. И в первом, и во втором случае этот туристский опыт является настоящим, подлинным, аутентичным, завися от мотивов и целей туристского визита. То есть можно утверждать, что любой туристский опыт является аутентичным, если его достижение соответствует индивидуальным целям туриста. Признавая этот подход, мы, тем самым, выходим на идею, передаваемую концептом экзистенциальная аутентичность, где на передний план выходит реальность чувств, эмоций и переживаний путешественника от восприятия «иного», отличного от «своего повседневного», а не этнокультурная подлинность предметов, объектов, субъектов, явлений и процессов, окружающих его в ходе путешествия. Заслуживает внимания и другая точка зрения, высказываемая Н. Маклеодом: «Сам акт выступления в роли туриста состоит в том, чтобы потреблять заведомо не аутентичные и коммерциализованные продукты и события, а полагать, что современный туризм является разрушительным для концепта аутентичности - это романтизировать само понятие туризма и возвращаться назад в “золотой век путешествий”» 1186, с. 178J. К. Митен в этой связи заявляет, что процессы коммерцианизации являются «не побочными, а центральными для всего базиса туризма», и туризм являет собой лишь «один аспект глобальных процессов коммерциализации, нежели отдельную закрытую систему» [192, с. 5J.
Базовые концепты культуры, как уже отмечалось, имеют концептуальные ряды, и концепт аутентичность в туристском концептуальном пространстве, в свою очередь, генерирует концептуальные ряды, отражая специфические виды аутентичностей в культурном туризме. Среди них: холодная аутентичность (cool authenticity), т. е. настоящая и истинная, но не всегда внешне привлекательная; горячая аутентичность (hot authenticity), т. е. ненастоящая, поддельная, но интересная и привлекательная [220, с. 80-98J; объективная аутентичность (objective authenticity), т. е. проверенная, с доказательствами подлинности; сконструированная аутентичность (constructed/constructive authenticity), рассматриваемая в двух ипостасях: 1) как воображаемая, созданная в мозгу человека; 2) как специально воссозданная, имитирующая подлинность ранее существовавших или потенциально возможных объектов; постановочная аутентичность (staged authenticity), т. е. специально срежиссированная, имитирующая подлинность событий, ритуалов, обрядов, церемоний, праздников и т. и.; экзистенциальная аутентичность (existential authenticity), т. е. настоящая, построенная на личном опыте участия в культурной жизни сообщества и предполагающая подлинность человеческих переживаний, эмоций и чувств в процессе и результате межкультурного общения.
Раскрывая концептуальный смысл объективной аутентичности, следует подчеркнуть, что объективная аутентичность и есть суть аутентичности в ее традиционном понимании, а ее выделение в самостоятельную категорию вызвано развитием концепта аутентичность в эпоху постмодернизма, генерированием его новых конструктов и формированием концептуальных рядов.
К. Коэн использует термин подлинная аутентичность (genuine authenticity) [113, с. 373J в оценке туристского пространства, не подвергшегося влиянию коммерциализации и массовой культуры.
Несомненно, проще поддается идентификации материальное культурное наследие, имеющее четкие и строгие параметры аутентичности и категориальные критерии соответствия. Так, материальный объект этнокультуры, чтобы считаться аутентичным, должен быть выполнен из традиционных материалов по традиционным технологиям коренным местным ремесленником для потребления местными жителями. Как отмечает К. Коэн, еще совсем недавно действовал жесткий ортодоксальный подход, когда эксперты признавали продукт подделкой только лишь по той причине, что он был произведен для продажи гостям и посетителям [113, с. 371J. В современных условиях, когда рынок и рыночные отношения также признаны культурной реалией, фактор продажи артефакта на внешнем рынке уже не расценивается как критерий несоответствия требованиям аутентичности.
Духовное наследие, ритуалы, праздники, танцевальная или смеховая культура требуют большей скрупулезности в идентификации, а критерии соответствия зачастую размыты или скудны для проведения экспертизы и идентификации.
Исследователь Н. Вант утверждает, что «объективная аутентичность относится к авторитету оригиналов. Соответственно, аутентичный опыт в туризме приравнивается к эпистемологическому опыту (т. е. когниции) аутентичности оригиналов» [255, с. 352J.
Д. МакКэннелл заявляет, что аутентичность - это характеристика, относящаяся к результатам жизнедеятельности первобытных и других обществ до новейшей истории, и современные туристы ищут чистоту и девственность утраченной культуры, так как современная жизнь отдалила их от подлинного опыта и отношений их предков, разрушила их связь со своими корнями [184, с. 183J. Парадоксом современности является гот факт, что современный человек, утративший традиционные связи и привязанности с родным домом, семьей, соседями, городом, краем, стремительно развивает интерес к «чужому», стремясь получить культурный опыт подлинной жизни других.
Сконструированная аутентичность исходит из признания того, что постигаемая туристом реальность - сконструированный феномен. Эта реальность - результат креативных возможностей человеческого мозга, она создается в мозгу под влиянием индивидуального мировосприятия и действия внешних факторов: социальных, культурных, политических [186, с. 184J. Таким образом, человеческое представление об аутентичности - не абсолютно, а относительно. Как пишет Н. Ванг, аутентичность - эго проецирование туристами собственных верований, ожиданий, преференций, стереотипных образов и сознания на посещаемые ими объекты, и в особенности на посещаемых «Других» [255, с. 355J. То есть путешественник видит, осязает, воспринимает и потребляет то, что нарисовало ему его воображение под влиянием множества ментальных, когнитивных, психологических факторов. Такая выдуманная реальность эксплицируется, закрепляется и транслируется, становясь достоянием как принимающего сообщества, так и генерирующих туристов сообществ, как самих туристов, гак и всей турин- дустрии. Местные жители, также потребляя «туристские образы» своего сообщества, развивают новую форму своей аутентичности [186, с. 186]. Иными словами, туристы причастны к эмергенгной аутентичности местного культурного сообщества. С другой стороны, не аутентичные образы, привнесенные извне (через фильмы, книги, туристскую литературу) могут простимулировать коренных жителей к поиску своей объективной аутентичности.
Существует и другое понимание сконструированной аутентичности как воссоздание по сохранившимся образцам и описаниям уже у траченных или забытых промыслов, ремесел, объектов и предметов быта. Такие продукты пополняют ассортимент туристской сувенирной продукции, так называемый туристский арт. Движущей силой формирования в дестинации сконструированной аутентичности выступает сама международная гуриндустрия со всем комплексом своих маркетинговых инструментов. Необходимо особо подчеркнуть, что данные тенденции не следует рассматривать исключительно как вторжение в естественные пути развития локальных культур, как искажение их культурных смыслов или как коммерциализацию. Многие эксперты подчеркивают, что туризм оказывается естественным положительным стимулом к сохранению культурных традиций, возрождению культурно-исторической памяти народа, осмыслению его исторических судеб, возрождению и закреплению чувства идентичности, переоценке ценностей в глобализирующемся мире.
Н. Маклеод в этой связи выделяет три группы продуктов, производимых в этнокультурных сообществах для туристског о потребления: 1) предметы, отражающие местные исконные традиции; 2) предметы переходного характера, производимые местными жителями, но простимулированные внешними влияниями; 3) предметы, не являющиеся коренными и исконными, а отражающие глобальное влияние туризма. Кроме того, исследователь отмечает, что «инаковосгь» культуры подчеркивается предметами, каноническими для чувств, а не для самого места [186, с. 185].
Зарождение концепта постановочная аутентичность связывают с часто цитируемой работой Д. МакКоннелла «Турист: новая теория праздного класса», в которой выражена позиция автора о том, что в современном мире реальная культура, ее результаты и проявления тщательно скрываются от глаз туристов, а взамен для их потребления производится постановка разнообразного искусственного опыта. При том что представители других культур становятся туристами в надежде познать подлинное «Чужое», само их присутствие в качестве туристов, а также всеохватывающее влияние туриндустрии делают этот поиск объективной аутентичности невозможным.
Авторы исследования «Социология туризма: теоретические и эмпирические исследования» полагают, что те, кто облечен экономической и идеологической властью, способны влиять на туристские мотивации, структурировать и стандартизировать вкусы, кодифицировать ценностные установки и приоритеты как в сфере работы, гак и в сфере отдыха. Массовый туризм также подвержен стандартизации и гомогенизации массового опыта, включая и идеологический уровень, и уровень потребления L257, с. 288]. К. Коэн подчеркивает, что современные массовые туристы, попавшие в «постановочное туристское пространство», из которого нет выхода, лишены доступа к настоящей глубинке принимающего сообщества, где можно найти подлинную аутентичность, - вместо этого им представляют «фальшивую глубинку» [113, с. 373]. Д. МакКэннелл признает, что туристский опыт всегда мистифицирован и турист редко достигает искомой аутентичности, и это связано не с плохим качеством его поиска, а с манипуляциями туристских предприятий. Концептуализируя туристские отношения как ассимегричные отношения доминирования, можно прийти к пониманию, каким образом туристы привлечены семиотикой, которую они не могут контролировать или манипулировать ею но своему желанию, и в конечном итоге оказываются обреченными на различные степени неаутентичносги как в объектах, гак и в опыте 1184, с. 180-181; 183, с. 589].
Если вернуться к классификации, предложенной К. Коэном, то постановочная и сконструированная аутентичности ориентированы на рекреационного туриста (по терминологии Дж. Эри, посттуриста [253, с. 9—18J), который удовлетворяется артефактами постановочной и сконструированной аутентичности, при этом осознавая, что эго лишь игра, в которую следует играть. Такие туристы сознательно приобретают «подделки» (товары и события), потому что они дают им представление о подлинных артефактах.
Существует и иной взгляд на сконструированную и постановочную аутентичности. Так, И. ван Реком и Фр. Гоу утверждают, что создание искусственной аутентичности «может представлять собой альтернативный ответ на потенциально деструктивное и неустойчивое потребление мест, истории и культур» [208, с. 87J. Стратегии конструирования аутентичности и общественные кампании по ее продвижению разрабатываются в том числе и для содействия идентификации с определенным местным сообществом. Черты местного сообщества эксплицитно создаются для туристов, однако в такой же степени с новой аутентичностью сталкиваются и местные жители. Сконструированная и постановочная аутентичности поднимают осознание коренных жителей, что их сообщество отличается от «Других» и «Чужих», г. е. представляет нечто особенное. Однако многие исследователи поднимают вопрос о принятии как туристами, так и местными жителями маркеров их новой аутентичности, с одной стороны, и о долговременной устойчивости этих маркеров в сообществе - с другой. Исследования ряда авторов показывают диверсификацию результатов: ог неприятия новой аутентичности и ее маркеров местными жителями до приятия искусственной аутентичности туристами, но при условии возможности получения опыта от контакта с подлинной аутентичностью в «глубинке» сообщества и, наконец, до полного приятия жителями неаутентичных маркеров культуры, которые постепенно входят в нее и воспринимаются как аутентичные [108, с. 702-706; 98, с. 159-161].
Зачастую туристы сами выступают «зачинщиками» креативных инноваций в принимающем их культурном сообществе, т. е. стоят у истоков эмергентной аутентичности. Некоторые исследователи описывают эмергентную аутентичность (от англ. emergent) как зарождающуюся, возникающую, новую для «старого» контекста, хотя некоторые называют эмергентной сконструированную аутентичность [186, с. 181]. Эмергентная аутентичность может рассматриваться и как промежуточное состояние объективной аутентичности до момента стабильного закрепления и регистрации определенных специфических культурноисторических черт объекта в референтных конвенциональных источниках. Опираясь на данный подход, следует признать, что эмергентность - это характерное промежуточное состояние любой культурной реалии на определенном этапе исторического развития, а аутентичность - состояние не статическое, а динамическое. Следовательно, эмергентностъ - конструкт концепта аутентичность.
Экзистенциальная аутентичность имеет отношение к аутентичности поведения и связанной с ним аутентичности чувствования. По М. Хайдеггеру, категории аутентичносги/неаутентич- ности выступают «как характеристики модусов “личного бытия” (существования) человека. Погруженный в обыденный мир - мир обезличенности, суетности, двусмысленности (неаутентичная экзистенция) - человек имеет возможность перейти к подлинному способу существования человека в мире, набравшись мужества жить “бытием к смерти”, понимая и принимая свою конечность, временность» [75, с. 50].
Если в сконс труированной и постановочной (и частично даже в объективной) аутентичностях смыслы появляются и меняются с течением времени, то смыслы экзистенциальной относятся к неизменным, вечным, как вечно и неистребимо стремление человека к свободе самонроявления и самовыражения.
Специалисты полагают, что для туристов важнее не культурные сходства или различия, а результаты индивидуальных и социальных контактов, взаимодействие и участие [226, с. 3].
Как уже подчеркивалось, в современных условиях концепт аутентичность отражает не только традиционное стремление туристов к подлинности объектов и явлений культуры в посещаемых ими десгинациях, но и поиск ими подлинности человеческих отношений, переживаний, эмоций, опыта, в том числе как результата межкультурных контактов с хозяевами и другими гостями, с местными жителями и туристским персоналом, в индивидуальных и групповых формах контактов, в постановочных мероприятиях (событийный туризм, программы музейной и гостиничной анимации) и повседневном неподготовленном общении с представителями местного сообщества, названный специалистами термином экзистенциальная аутентичность (existential authenticity) [171].
Очевидно, корни экзистенциальной аутентичности следует искать в идее социализации, связанной прежде всего с социальным туризмом. Изначально в основе базового концепта социальный туризм лежала идея социализации, т. е. общения, взаимодействия, коммуникации между хозяином и гостем, интеракции между частной жизнью хозяина и туристским опытом гостя. Как отмечают исследователи, базовый концент социальный туризм закрепился еще в 1920-30-е годы и нес с собой образ «настоящего», некоммерческого туризма, дешевого и имеющего целью установление дружественных отношений между людьми [199, с. 10J. Впоследствии (к 1960-м годам) социальный туризм видоизменился, и социализация как базовый конструкт этого концепта утратила свое ключевое значение, а на передний план вышли источники финансирования из общественных фондов и низкобюджетные туруслуги.
Исследователь И. Райзингер подчеркивает, что ядром базового концепта социальный туризм является «гипотеза контакта» [207, с. 743J. Это обусловливает, что контакт между различными культурами проложит путь к взаимопониманию и гем самым снизит риск межкультурных предрассудков, конфликтов, трений. Очевидно, что ожидание контакта лежит в основе многих современных видов туризма (культурный, сельский, событийный и многие виды специализированного и нишевого туризма, о которых речь шла в главе 1 данной монографии).
С другой стороны, глобализация всех сфер жизни человека, стандартизация моделей поведения, форм потребления, способов самовыражения толкает современного человека в период его отдыха и рекреации, когда он пребывает в состоянии homo viabundus или homo tornus, к поиску свободы самовыражения, общению с себе подобными, к эвристическому открытию в себе новых возможностей, проявлению творческих и креативных способностей, единению, эмоциональному раскрепощению. Человек, повседневно ощущающий свою скованность правилами, нормами и другими формальностями отношений в социуме, с одной стороны, и потерянность в огромном мире - с другой, через туризм обнаруживает новые формы аутентичных экзистенциальных проявлений. Исследователи Дж. Хью и Н. Ванг обращают внимание на экзистенциальную аутентичность, которая, в их понимании, состоит в том, что индивидуум создает чувство правды внутри самого себя [158, с. 781-790; 255, с. 349-352J. Ученый Н. Маклеод поясняет, что требования повседневности привели современного человека «к озабоченности тем, что мы теряем нашу истинную сущность - более простую, более игривую, природную сущность, которая подавляется работой и обязанностями» [186, с. 187J. Н. Ванг считает, что «в отличие от повседневных ролей турист связан с идеалом аутентичности» [255, с. 360]. И. П. Дэниел отмечает, что участие в активной событийной деятельности (фестивали, карнавалы, праздники, танцы, ритуалы) в принимающем туристов сообществе без ор- ганизаторов-носредников со стороны туриндустрии создает экзисгенциальную аутентичность, основанную на «сенсациях существования, удовольствия, радости, веселья, а иногда и фрустрации» 1125, с. 789J.
Утверждается, что отчуждение людей в урбанизированном обществе, оторванность их от земли вследствие индус триальной революции привели к «фетишизации Природы» как места истинного покоя, отдыха, духовного возрождения и высвобождения [99, с. 4-8; 112, с. 2(Х)-210].Те виды туризма, которые основаны на связи с живой природой, создают условия для освобождения человека, раскрепощения, переживания живых эмоций и открытия своей внутренней сути. При этом туристы стремятся к аутентичности внутри себя, а не в посещаемых местах и объектах [255, с. 360-367].
Экзистенциальная аутентичность предполагает поиск внимания, заботы, участия, оценивания, поддержки, поощрения, сопереживания, включенность участников коммуникации в общие процессы познания, чувствования, переживания, в совместное продуцирование новых культурных смыслов экзистенции.
С концептом экзистенциальная аутентичность полностью коррелирует концепт событийный туризм.
Поиск экзистенциальной аутентичности в туризме связан, на наш взгляд, и с тем, что основатель экзистенциальной культурологии Г. Гачев называет «эвристической силой национальной ментальности: даром открывать и изобретать особым образом». Он полагает, что «национальная природа и дух питают интеллект и воображение своих детей, снабжают особыми архетипами, оригинальными интуициями, неповторимыми образами, странными ассоциациями» [11, с. 12-13], что и привлекает гос- тей-туристов, заставляя их стремиться к познанию и пониманию менталитета хозяев, духовному и эмоциональному взаимообмену с ними через совместное проживание радостных, эмоционально наполненных событий их культурной жизни.
Термин-концепт коммунитас В. Тэрнера [247, с. 5-6], применяемый в системе концептов туризма как туристские коммунитас [256, с. 10-14] и как концепт экзистенциальные коммунитас [250, с. 193-194] в отношении к паломничеству, реализует идею экзистенциального единения туристов, участников паломнических, фестивальных, карнавальных, фольклорных и прочих событийных туров. Коммунитас определяется В. Тэр- нером как неструктурированное сообщество, в котором все члены равны. Концепт коммунитас отражает общность людей, существующих не рядом, а вместе, испытывающих интенсивные чувства социального единения и принадлежности, зачастую реализуемые через ритуалы. Интересен факт того, что туристы, испытавшие на себе коммунитас, переживают «обратный культурный шок» по возвращении домой [114, с. 108J.
В. Тэрнер развил теорию лиминальносги А. ван Геннепа, касающуюся трехуровневой структуры ритуалов перехода в виде трех фаз: 1) прелиминальной (открепление личности или группы от занимаемого ранее места в социальной структуре и прежних культурных обстоятельств), 2) лиминальной (переход личности из одной социальной структуры и культурной среды в другую, когда она находится в состоянии «посреди и между», не принадлежа уже прежней системе, но и не инкорпорировавшись еще в новую, поэтому приобретает черты двойственности, находясь в гой области культуры, у которой нет свойств прошлого или будущего состояния), 3) постлиминальной (реинкорпорация личности в новую социальную структуру и новое культурное окружение, восстановление, когда личность вновь обретает стабильное состояние и поэтому получает права и обязанности структурного типа, которые вынуждают его строить свое поведение в соответствии с обычными нормами и этическими стандартами) [248, с. 1-3; 73, с. 1-10; 247; 249, с. 11]. Лиминаль- ность, в терминологии В. Тэрнера, - эго пребывание в состоянии неопределенности, двойственности, характеризуемое смиренностью, незаметностью, уединением, изоляцией, испытаниями, сексуальной двусмысленностью и коммунитас.
В этой связи различают внутриличностную и межличностную экзистенциальную аутентичности [171, с. 181-182]. Наряду с потребностью высвобождения от повседневных пут, раскрепощения и открытия для себя своей внутренней сущности (внутриличностная экзистенция) человек стремится испытать подлинные чувственные связи в общении с себе подобными {межличностная экзистенция): членами своей семьи, друзьями, коллегами, совместно участвуя в «природных» и «культурных» турах. Как подчеркивает Н. Ванг, туристы находятся в поиске не только аутентичного «Другого», но и аутентичности в себе и между собой, а посещаемые туристские объекты являются лишь средствами, которые притягивают и собирают туристов [255, с. 364].
Ученые X. Ким и Т. Джамал на основе многолетнего исследования мотиваций туристов - постоянных участников ежегодного средневекового фестиваля «Ренессанс» в историческом тематическом парке Техаса выявили, что при всей иостановочности «культурно-исторической среды» и неаугентичности самого события подобные туристские десгинации являются важными центрами «формирования себя и формирования смыслов», при том что лиминальное пространство доминировалось гедонистическими постановками. Активное формирование привязанностей, дружеских отношений, поиск идентичностей и трансцендентность (самотрасформация) через участие в разнообразных игровых практиках и ритуалах составляли искомый туристский опыт экзистенциальной аутентичности. Ученые пришли к выводам, что: 1) аутентичная сущность личности - эго состояние бытия, которое преодолевает повседневные социальные нормы и правила; 2) лиминальность напрямую связана с экзистенциальной аутентичностью, лиминальное туристское пространство фестиваля временно освобождает от существующих порядков через изменение ролей и практик; 3) межличностные отношения туристов - участников фестиваля можно выразить в терминах коммунитас или туристские коммунитас, которые с течением времени трансформировались в нормативные коммунитас и продолжали существовать в повседневной жизни за пределами туристского пространства; 4) через различные виды событийной деятельности и ритуальные практики «рациональный современный мир “дома” и карнавальный постмодернистский мир туризма» становятся более взаимосвязанными 1171, с. 197-198]. Авторы также оспаривают точку зрения Д. МакКоннелла о том, что туризм - эго бегство от современной реальности, поддерживая идею Э. Фрэнклина, что туризм - это продолжение (расширение) реальности [130, с. 28].
Концепт экзистенциальная аутентичность сопрягается с концептом экзистенциальный турист. Речь здесь идет о восприятии аутентичности экзистенции в «чужой» культуре глазами туриста. Исследователи рассматривают три типа экзистенциальных туристов с точки зрения способа их отношения к осознаваемым ими несоответствиям уровня ожидания и уровня восприятия культурных реалий посещаемого сообщества: 1) реалистичные идеалисты, 2) романтичные идеалисты, 3) критические идеалисты [114, с. 105-107].
Реалистичные идеалисты готовы признать, что даже самое идеальное место, общество или культура имеют свои недостатки, и, таким образом, они способны достичь самореализации в посещаемом турцентре, не заблуждаясь относительно его безупречности. Романтичные идеалисты («в розовых очках») - эго те истинно верующие, которые увидят совершенство во всем, что они обнаружат в туристском центре и откажутся смотреть в лицо реальности, включая ее недостатки. С точки зрения внешнего наблюдателя, их самореализация будет основана на самообмане. Критические идеалисты колеблются между стремлением (влечением) к туристскому центру издалека и разочарованием при его посещении. Они привязаны к идеалу того, что турцентр должен был представлять, но отрицают реальность, обнаруженную в нем. Для них турцентр имеет смысл, когда они отдалены, но начинает терять его, когда они к нему приближаются.
Э. Коэн полагает, что проблема несоответствий может быть решена за счет аутентичности туристского опыта, т. е. прямой и открытой фальсификацией. По мере того как спрос на экзистенциальный опыт растет, туристские предприятия могут предоставлять его. Экзистенциальная форма туристского опыта, зачастую основанная на предварительной готовности туриста, особенно подвержена фальсификации. Турист, ожидающий «идеальную» жизнь в туристской дестинации, легко поддается вере, и ему помогают стать «романтичным» идеалистом. Так же, как традиционные центры паломничества, центры экзистенциального туризма специально продвигают и романтизируют. Туры в «экзистенциальное туристское пространство» ставят, как пьесу. Некоторые турцентры могут быть полностью и открыто вымышлены. В современный период постмодернизма поставка экзистенциального опыта становится большим бизнесом.
Э. Коэн, рассматривая экзистенциальный модус в контексте международного туризма и давая характеристику экзистенциального туриста, отмечает, что центр экзистенциального туриста - это не центр его родной культуры, это элективный центр, который он выбрал и в который трансформировался. Поэтому он не только эксцентричный для его повседневного обитания, но и находится за границами мира его повседневного существования. Сравнивая такое путешествие с паломничеством, Э. Коэн называет его «путешествием из хаоса в другой космос, из бессмысленности к аутентичной экзистенции» 1114, с. 100, 106].
Конструкты аутентичности различны в зависимости от ее вида. Так, например, экзистенциальная аутентичность содержит конструкты: трансцендентность (способность выходить за пределы реальности и изменять себя), лиминальность (порого- вость, двойственность, нахождение в двух плоскостях или ипостасях, например, одновременно в своей и чужой культуре, в роли туриста - гостя и полноценного участника местного события), экзистенциальный модус, модусность (вариативность выбора способов существования, моделей проявления, поведения или действия в зависимости от туристского события, действа или акта коммуникации в туристском пространстве), а также консгрукты-экзистенциалы: забота, участие, принятие, любовь, свобода.
