Сильный / крепкий — терпкий
Значение терпкости в славянских языках коррелирует со следующим рядом смыслов.
а) Твердость, крепость.
Рус. прикрый ‘терпкий на вкус, противный, дурной’ [Даль III: 420], но также ‘крепкий, жесткий’ [Опыт: 177]; др.-рус. търпъкъи ‘терпкий’ [Срезневский III: 1087], рус. терпкий ‘сырой и суровый, кислый, вяжущий, дубильный, делающий оскомину’ [Даль IV: 401], ‘вызывающий вяжущее ощущение во рту, имеющий вяжущий вкус; острый, едкий, жгучий’ [MAC IV: 359]. Эта же идея актуализируется в словах терпнуть, затерпнуть, отерпнуть ‘замлеть, обмирать, дубеть, деревенеть, неметь, затекать, становиться бесчувственным или неподвижным’ -— На морозе пальцы терпнут', Пересидишь ногу, так терпнет. Но также: От кислого зубы терпнут [Даль IV: 401]. Идея твердости является здесь основополагающей, о чем свидетельствует значение и.-е. *(s)terb- ‘застывать, затвердевать’ [Pokorny I: 1024], к которому восходят соответствующие слова;
б. бриди ‘об ощущении, получаемом языком от зеленых плодов’ [ЭССЯ 3: 25], ‘об ощущении шероховатой поверхности’ [Божкова: 243]; скърни ми се ‘у меня вяжет во рту’,
скърнавка ‘груша или яблоко кислого вкуса’, диал. оскърнев ‘сочный и кисловатый’, раскарно ‘приятно кисло’ [Младенова 1989: 85], которые, по мнению О. Младеновой, восходят к прасл. *skwbeti и, таким образом, связаны с рус. скорбишь ‘крахмалить, делать жестким, напитывать скорбилом, крахмалом’ [Даль IV: 204], скорбнуть ‘вянуть, сохнуть, присыхать, черстветь или коряветь, жескнуть, скорузнуть; морщиться от засухи, ёжиться, коробиться’ — И земля скорбнет в сухмень, она заскорбла и потрескалась., Кожаный товар на ветру скорбнет, надо его смазывать [Даль IV: 204], скорблый ‘иссохший, жесткий, черствый, заскорузлый, корявый, съёженный жаром, сушью’ [Даль IV: 204], словен. skrabljavica ‘неровная поверхность’ [Piet. II: 496], чеш. krabaty ‘покоробившийся, морщинистый, неровный, шероховатый’. Значение ‘горький, кислый, терпкий’ О. Младенова постулирует еще в прасл. *sk-wb- [Младенова 1989: 86], однако приводимые ею же примеры (в частности, лит. skirbti ‘скисать’, латыш, skerbs ‘терпкий, кислый’) говорят о более раннем возникновении этого значения; б. стипчив ‘терпкий, вяжущий’ при наличии слова стипца ‘квасцы’, которым обозначаются вещества с вяжущим и кислым вкусом, а также дубильными свойствами. При этом дубление объективно представляет собой процесс придания коже антигнилостных и водоотталкивающих свойств, обеспечивающих ее долговечность и прочность; дубление фотографическое — химическая обработка светочувствительных желатиновых слоев фотоматериалов, ведущая к повышению их механической прочности [БСЗ 5: ст. 1545]. Если допустить, что сила семантической дерива-ционой модели «твердый, жесткий, крепкий скупой» [Петле-ва 1972] кроме русского распространяется также и на болгарский язык, то имеющийся в последнем омоним стипца разг, ‘скряга, скупердяй’ [Бернштейн: 633] можно рассматривать как косвенное подтверждение признака твердости в семантической структуре слова стипчив ‘терпкий, вяжущий’;
с.-х. л>ут ‘терпкий, горький, резкий’, диал. ‘кислый’, диал. л>утача ‘дикий, кислый плод яблок’ [ТешиЙ: 277], I'utak ‘дикий
Гл. III. Типы семантического эволюционирования в славянских языках гранат’ [RJA VI: 331], но в то же время л>ут ‘твердый, крепкий (н.п. камень)’ [RJA VI: 323—330], ‘сталь’ [РСА XI: 705], также б. лютак ‘нечто твердое, как камень’ [Геров-Панчев: 199], б. диал. лютак ‘твердый камень, испускающий при ударе искры’ [Ковачев. Троянският: 212]; с.-х. трпак ‘терпкий’;
п. cierpki ‘терпкий, вяжущий’; gr^by ‘терпкий’ и ‘жесткий, сморщенный’ [Warsz. I: 907] при чеш. hruby ‘грубый, шероховатый’, рус. грубый ‘жесткий, черствый, окреплый, толстый, шершавый, суровый’ [Даль I: 399];
чеш. krutiti ‘делать неприятным, терпким’ [Kott I: 831] при чеш. диал. krutina ‘тяжелая, твердая земная почва’ [Kubin. Cech, klad.: 45], рус. крутой ‘доведенный варкой или замешиванием до высокой степени плотности или густоты’ [MAC II: 140]; чеш. trpnouti ‘становиться терпким’;
словац. trpnut' ‘делаться терпким’ и ‘цепенеть’.
б) Острота, прокалывание, резание.
Др.-рус. вридость ‘терпкость, кислота, горечь’ [Срезн. I: 178], Бридъкъш ‘терпкий, острый, кислый, горький’ [Срезн. I: 178—179], образовавшиеся от праславянской глагольной основы *bri- [ЭССЯ 3: 29] и соотносящиеся с рус. брить ‘срезать волосы бритвой до корня’ [MAC I: 116], бритва ‘острый стальной нож для бритья волос, а также инструмент для бритья’ [MAC I: 115], бриткой арх. ‘острый’ [Даль I: 128];
б. диал. бриди ‘об ощущении, получаемом языком от зеленых плодов’ [ЭССЯ 3: 25], соотносящееся с словен. brid ‘острый край’ [Piet. I: 61], briden ‘острый (н.п. нож)’ [Piet. I: 61], briditi ‘точить, острить’ [Piet. I: 61], с.-х. 6pujamu ‘сечь (о косе, сабле и т.п.)’.
в) Связывание, стягивание.
Рус. вяжущий ‘вызывающий во рту ощущение стягивания, терпкости; терпкий’ [MAC I: 294] и ‘обладающий свойствами скреплять, сцеплять твердые материалы’ [MAC I: 294], вязать ‘вызывать во рту ощущение стягивания, терпкости’, а также ‘стягивать кому-л. веревкой, ремнем руки, ноги, чтобы лишить свободы движений’, ‘стеснять, лишать самостоятельности’ [MAC I: 294], спец, ‘скреплять шипами на клею’ [Даль I: 337],
‘скреплять клеем, мастикой, известью’ [Даль I: 337]; значение терпкости описывается также как ощущение стягивания во рту, а стянуть — ‘туго перевязать, связать’, ‘плотно соединить, скрепить при помощи чего-л.’, ‘собрать в складки, сморщить’ [MAC IV: 298]. Это слово восходит к и.-е. корню *ten- ‘тянуть, натягивать, плести’ [Pokorny I: 1065—1066], который обнаруживает свою связь с представлением о си-ле/крепости наличием производных, с одной стороны, выражающих значение крепости: прасл. *teneti ‘сгуститься’, т.е. стать плотным, твердым, лит. teneti ‘сгущаться, свертываться (о молоке)’ [Либерис: 786], а с другой — имеющих семантику силы: рус. тяга ‘сила, вызывающая перемещение чего-л., а также источник такой силы’ [MAC IV: 435; Меркулова 1977];
укр. в'яжучий ‘вяжущий, терпкий’;
с.-х. Koju стеже ‘вяжущий’ — стегнуты ‘стянуть, затянуть’ [Толстой: 569];
г) Давление, сжимание.
Бел. dayKi ‘вяжущий (о вкусе)’ [Крапива: 240], дауко ‘терпко’ при давщь ‘давить’;
с.-х. опор укус ‘вяжущий, терпкий вкус’ при рус. переть ‘давить, жать, гнести, налегать’ [Даль III: 93], напирать ‘нажимать, нагнетать, надавливать, налегать, наваливаться, наступать, теснить, натискивать; сильно и продолжительно давить’ [Даль II: 449], п. napior ‘напор, давление’ [Гессен-Сты-пула I: 497], napierac ‘нажимать, налегать’ [Гессен-Стыпула I: 496] и т.д.; с.-х. давл>ика ‘фрукты с терпким вкусом’;
чеш. sviravy ‘вяжущий (о вкусе)’ [Копецкий-Лешка I: 161] при svirati ‘сжимать’; krutiti ‘делать неприятным, терпким’ [Kott I: 831] при чеш. диал. krucat ‘выжимать белье’ [Bartos. Slov.: 167], рус. скручивать ‘туго свертывать, туго свивать, ссучивать’, ‘крутя стягивать, закручивать’ [Даль IV: 210].
В определяющейся картине смысловых корреляций значения терпкости обращают на себя внимание два принципиально важных обстоятельства.
Первое: значение терпкости выступает в единстве со значениями ‘кислый’, ‘горький’, ‘резкий’, ‘острый’, ‘крепкий’, а
Гл. III. Типы семантического эволюционирования в славянских языках также ‘неприятный’. Ср. др.-рус. вридость ‘терпкость, кислота, горечь’ [Срезневский I: 178] — п. zbrzydzic устар, ‘вызвать отвращение’ [Гессен-Стыпула II: 704]; рус. терпкий ‘сырой и суровый, кислый, вяжущий, дубильный, делающий оскомину’; б. скърни ми се ‘у меня вяжет во рту’, но скърнавка — ‘груша или яблоко кислого вкуса’; с.-х. л>ут ‘терпкий, горький, резкий’ при диал. /ьутача ‘дикий, кислый плод яблок’; чеш. krutiti ‘делать неприятным, терпким’ и т.д.
Отмеченное обстоятельство, скорее всего, указывает на исходную недифференцированность приведенных значений, их вариантный характер по отношению к некоторому более общему смыслу, обозначавшему специфическое вкусовое ощущение вообще. Характерное подтверждение этого составляет ориентированность приведенных значений на те же смыслы, на которые ориентировано значение терпкости:
а) Твёрдость.
Рус. ядретъ ‘укисать, укиснуть’ [Опыт: 273], ‘ядренеть, кваситься, перебродить’ [Даль IV: 673], ядреный (о напитке) ‘броженый и укисший в меру, с игрой, с иголкой, который бьет в нос, шипучий’ — ядреный квас, мед, кислы-щи [Даль IV: 673], ядро ‘в шипучем напитке крепость’, а также ‘твердое, крепкое’ [Даль IV: 673];
с.-х. оштар ‘острый (о еде), крепкий (о вине)’, также ‘твердый, грубый, шероховатый’ [RJA IX: 325—329];
словен. utfdniti ‘скиснуть’ и ‘затвердеть’ [Piet. Ill: 74] из прасл. *utvbrdnpti.
б) Резание, прокалывание.
Рус. острый ‘с большим количеством соли, пряностей, специй (о пище); едкой, пряный (о приправах)’, ‘сильно действующий на органы чувств (обоняние, вкус, слух, зрение)’ [MAC II: 658], острая горечь, острая кислота ‘едкая, жгучая, палящая’, острая водка ‘крепкая водка’ [Даль II: 706] и острый, вострый ‘режущий, резкий, колючий, колкий, с тонким проникающим лезвием или жалом’ [Даль II: 706], острее, острие, остротъ ‘острина, остряк, режущий край, оттоненная до-нельзя грань, острое ребро на разных орудиях для резки, рубки’ [Даль II: 705], ость ‘резкая грань, острый бугорок на кости’, ‘щетинистый усик на плевеле каждого зерна колосовых растений’ [Даль II: 705][1]; резань ‘дикие яблоки, мелкие, более на квас’ [Даль IV: 121], резкий ‘слишком яркий или чересчур сильный, неприятно действующий на органы чувств’ [MAC III: 699], резать ‘неприятно действовать на глаза, слух и т.д. (о ветре, свете, звуке и т.п.)’ [MAC II: 698], но в то же время резать ‘действуя чем-либо острым, разделять на части’ [MAC III: 697];
б. диал. красат, красаф ‘кисловатый’ восходит к и.-е. *(s)ker- ‘резать’ [Pokorny I: 941];
с.-х. бридак ‘острый’ и ‘с острыми краями’, стар, бритка саб/ьа ‘острая сабля’ [РСА II: 167—168];
словен. brija ‘горечь’, bridniti ‘сделаться горьким, жгучим’, родственные brid ‘острый край’; briden ‘горький’ и ‘острый (н.п. нож)’ [Piet.: 61]. Все эти слова восходят к праславянской глагольной основе 1bri- и соотностяся с рус. брыж ‘острый край чего-л., острый угол’ [Добровольский: 41], бел. бриж ‘острый край чего-л.’ [Носов: 34], чеш. britky ‘острый, отточеннй’ и т.д.;
п. ostry ‘острый, едкий’ — ostre potrawy ‘острые блюда’ и ‘острый’ — ostry noz ‘острый нож’ [Гессен-Стыпула I: 646].
в) Горение.
Рус. горький ‘острый на вкус, едкий, горючий, противоположный сладкому’ [Даль I: 383], горонитъ, горынитъ диал. ‘горчить, отдавать или отзываться горьким или порченным, промозглым’ [Даль I: 384];
бел. гарэнщь ‘отдавать горьким вкусом’ [Байкоу-Некраш.: 74];
укр. горенити ‘горчить, отдавать горьким вкусом’ [Гринч. 1:311];
б. диал. гръни ‘иметь приторный вкус; иметь неприятный прогорклый вкус’ [Петков. Еленски: 29];
с.-х. гранити ‘портиться, прокисать (о вине)’ [РСА III: 567];
словен. grenek ‘горький’, восходящее к прасл. *greti. Все эти слова, как уже неоднократно указывалось (см., например, [Преображенский I: 147; ЭССЯ 7: 47]), неотделимы от праславянского *goreti. К этому же типу корреляции относятся: б. вжиза се ‘прогоркнуть (о масле)’, восходящее к праслав. *zegti, *zigati‘, с.-х. ужейи се ‘прогоркнуть’ и ‘загореться, сгореть’ [Толстой: 613]; сюда же рус. жжение ‘раздражающее ощущение жара в теле’ [MAC I: 481]. И второе: значение терпкости, а также близкие ему значения кислоты, горения, резкости, остроты, крепости одинаково содержат в своих семантических структурах признак силы, который обретает выраженный характер в конкретных смысловых вариантах соответствующих слов или слов, относящихся к одному и тому же словообразовательно-этимологическому гнезду. Ср.: рус. горячий ‘очень сильный, напряженный’, ‘требующий сосредоточения всех сил (о времени)’ [MAC I: 337], гореть ‘быть охваченным каким-л. сильным чувством, со страстью отдаться чему-л. (какому-л. чувству, делу)’ [MAC I: 333], ‘сверкать ярким, ослепительным блеском (отражая свет)’ [MAC I: 334]. Любопытен также эротический аспект представления о силе, выражаемый словом гореть. Он прослеживается в описании игры горелки, горелышки, данном В. И. Далем. В этой игре между водящим, который «горит» — стремится поймать кого-либо из пары разбежавшихся в разные стороны игроков, и остальными играющими происходят следующий диалог: Очевидно, таким образом, что слово гореть, по существу, обозначает здесь любовное чувство, эротическое возбуждение; рус. острый ‘сильно действующий на органы чувств (обоняние, вкус, слух, зрение); резкий’ [MAC II: 658]; резкий ‘дей-160 ствующий, проявляющийся с большой силой, остротой’ [МАС III: 699]; терпеть ‘крепиться, об(пере)могаться’ [Даль IV: 401]; б. лют ‘крепкий, острый на вкус’ — ‘сильный, интенсивный (о боли)’, ‘лютый (мороз)’ [Бернштейн: 303], б. диал. лут ‘сильный, острый, крепкий (о дыме, табаке)’ [Стойков. Банат.: 134]; с.-х. жесток ‘крепкий, острый (о вине, уксусе)’ — ‘резкий, сильный’ [Толстой: 115]; /ьутина ‘что-л., обладающее острым вкусом или запахом, что жжет, раздражает’ и ‘стужа’ [РСА XI: 709], /ьут ‘терпкий, горький, резкий’ — ‘твердый’ и ‘мучительный, тяжелый, сильный (о боли, холоде, жалости и т.п.)’, ‘сильный, жестокий (о дыме, ветре, войне и др.)’ [RJA VI: 323—330], ‘твердый (камень и др.)’, ‘сильный, резкий (о звуке)’ [РСА XI: 705—707], /ьут ‘сильный холод, стужа’ [РСА XI: 705]; словен. bridniti ‘сделаться горьким, жгучим’ [Piet. I: 61], bridek, briden ‘горький’ [Piet. I: 61] при bridek ‘сильный, быстрый’ [Piet. I: 53]; ljut ‘едкий, острый, крепкий (уксус); терпкий (вкус)’ и ‘сильный, мощный, жестокий’ [Piet. I: 256]; п. gorqcy ‘горячий, жаркий, знойный’ — gorqpe pragnenie ‘горячее (страстное) желание’ [Гессен-Стыпула I: 241]; gr^by ‘терпкий’ и ‘жесткий, сморщенный’ [Warsz 1: 907], также чеш. диал. hruby ‘большой, толстый; сильный’ [Kellner. Vychod. II: 174], рус. грубый ‘жесткий, черствый, окреплый, толстый, шершавый, суровый’ [Даль I: 399]; ostry ‘острый’ — ostry noz, также ‘острый, резкий, сильный’ — ostry bol, ostre swiatlo ‘резкий свет’, ostra zima ‘суровая зима’. Отмеченные два обстоятельства — единство смысловой области, в которую входят значения терпкости, кислоты, горечи, резкости, остроты, крепости, и обязательный характер связи этих смыслов с признаком силы — позволяют сделать важный вывод о том, что осознание всех этих вкусовых ощущений опирается на представление о сильном воздействии, некой силе, воздействующей на сферу вкусовых ощущений и собственно на полость рта. Отсюда и значение терпкости в самом общем виде может быть определено на основе представления о силе/крепости. Этот вывод позволяет выдвинуть предположение относительно смысловых истоков п. brzazg ‘терпкий вкус’ [Warsz. I: 217] и чеш. bresk ‘терпкий вкус’ [Kott I: 95], в связи с которыми находятся также рус. брезгать, брезговать ‘пренебрегать, гнушаться’ [Даль I: 127]. Вписанность этих слов в имеющуюся картину смысловых корреляций заявляется уже значением кислоты, которое выражают п. zbrzezgnpc ‘скисать, прокисать’ и чеш. bresk ‘кислота (в молоке)’ [Преображенский I: 44], а также идея неприятности, отвращения, выражаемая русским примером. Кроме того, вариантный характер прасл. *br6zgb по отношению к *Ьгёвк [ЭССЯ 3: 17] позволяют выделить здесь признак силы, который реализуется в аспекте звука — ср.: -чеш. bresk ‘пронзительный звук, крик’ [SSJ 1: 129] и в аспекте света — п. brzask ‘рассвет, отблеск, отражение’ [Dorosz. I: 687]. Эти аспекты представления о силе выражают и рус. брезжать ‘бренчать, звенеть дрожью, как бы от тряски’, брезжание, брязг, брезготня ‘бряк, брякотня, звонкий стук; резкий говор’, брезготать твер. ‘верезжать, кричать резким голосом’ [Даль I: 127] и брезжить, брезжиться о свете, огне ‘мелькать, мерцать, чуть виднеться, мельтешить, чуть заниматься, загораться’, брезг ‘начало утренней зари, начало рассвета’ [Даль I: 127]. Сложившееся, таким образом, целостное представление о терпкости, характерное для языкового сознания носителей славянских языков, довольно точно воссоздает набор объективных факторов и субъективных ощущений, которые и мыслятся носителями указанных языков как терпкость. В частности, одним из наиболее распространенных веществ, обладающих вяжущими свойствами, являются кристаллогидраты двойных сернокислых солей, обладающие кислым вкусом, откуда и их название «квасцы», — ср. рус. квасный ‘кисловатый’, квасить ‘заставлять бродить и киснугь, дать чему закисать’ [Даль II: 103], квас ‘кислота, кисловатость’ [Даль II: 102], которые родственны словам кислый ‘прокисший, квашеный, перешедший в квасное брожение’, кислядь, киследь, кислятина ‘все, что переквашено, перекисло, что на вкус чрез меру кисло’ [Даль II: 110—111], киследь, киселица, кисленица, кислянка, кисленка, киселка, кис-лядка, кислица, кислуха, кислушка и кислушки диад, ‘растение Rumex, дикий щавель’ [Даль II: 111], киселица, кислица, кисленица, кислянка ‘красная смородина’, ‘квашеная капуста’ или ‘яблоня или яблоко дичек, резань’ [Даль II: 111], кислица ‘растение Oxalis acetosella, заячья капустка’ [Даль II: 111], кислика ‘растение Rumex Acetosa, щавель’ [Деулинск.: 222] и т.д., восходящие к праславянскому корню *kys~. Квасцы и вообще вяжущие средства оказывают на слизистую оболочку рта раздражающее действие, в результате чего происходит частичное свертывание белков в ее поверхностных слоях и образование белковой пленки, выполняющей защитную функцию. При этом уплотняются стенки кровеносных сосудов и уменьшается выделение из них жидкости [БСЗ 5, ст. 1793]. Таким образом, субъективное переживание терпкости как сухости, твердости и шершавости, стянутости слизистой оболочки рта имеет под собой вполне реальную основу. Но именно с раздражающим фактором как воздействием силы связывается представление о силе/крепости. Ср. актуализацию этого признака в санскр. draghate ‘мучиться, напрягаться, утомляться’, родственного русским -дражить и раздражать [Преображенский I: 193] и, возможно, в праслав. *dorga ‘сила, мощь, могущество; большое количество, множество’ [SI. Prasl.].
