Содержательная величина, лежащая в основе семантических сдвигов, ее структура и способы выражения

Следуя когнитивной точке зрения и имея в виду, что осуществление конкретного семантического сдвига возможно, в принципе, на основе любой структурной составляющей семантического поля слова, необходимо далее определить психологический статус той величины, которая реально стоит за словом, и установить правила реконструкции ее содержательной структуры. Кроме того, необходимо установить дополнительные по отношению к исходному слову способы выражения этой содержательной величины.

Ключевая роль в решении этих задач принадлежит синонимии, эвристическая сила которой обеспечивается, помимо прочего, ее собственными сущностными чертами: она объективна, т. е. вытекает из свойств самого языка, и она универсальна, присуща любому естественному языку [Брагина 1986: 5; Мельчук 1974: 45—46].

И первое, что важно здесь отметить, — это то, что при установлении семантических сходств между словами необходимо опираться на понятийную, идеографическую синонимию. Подобными синонимами, как известно, считаются слова, выражающие одно и то же понятие или обозначающие одну и ту же область действительности. Ведь именно понятийная, идеографическая синонимия является в языке основной; она выступает немаркированным членом оппозиции «понятийная / экспрессивная». Как справедливо отмстил Дж. Лайонз, «было бы неверным считать, что эмоциональные коннотации слова всегда существенны для употребления» [Лайонз 1978: 473], «существует... много контекстов, в которых можно было бы употребить то или иное слово без какого-либо заметного различия в результатах речевого воздействия» [Лайонз 1978: 473]. Бесспорно верной видится и приводимое им положение о том, что «во всех случаях сначала определяют именно "понятийную" синонимию. Никто никогда не говорит о словах, являющихся синонимами в "эмоциональном", но не в "понятийном" плане» [Лайонз 1978: 473].

Принятое положение, однако, нуждается в уточнении, которое диктуется существованием двух противоположных точек зрения на идеографические синонимы. В частности, одни исследователи (А. П. Евгеньева, Дж. Лайонз, Д. Н. Шмелев и др.) считают, что отношение синонимии имеет строго внутриязыковую,

4. Содержательная величина, лежащая в основе семантических сдвигов понятийную природу. Другие (Ю.Д. Апресян, А. А. Брагина, Н. Ю. Долгих и др.), напротив, убеждены в том, что непротиворечивое объяснение синонимия обретает лишь при рассмотрении ее с точки зрения связи соответствующих слов с внеязыковой действительностью [см: Апресян 1992: 34; Брагина 1986: 32; Долгих 1973: 91; Звегинцев 1963: 139; Караулов 1972: 167; Buck V]. В основу синонимии в этом случае полагается денотативный аспект лексического значения, или совпадение слов в обозначаемой действительности. Со всей определенностью существо этой позиции выражено в тезисе, выдвинутом составителями Вебстеровского словаря синонимов: «Единственным удовлетворительным определением синонимов является их совпадение в обозначении (denotation)» [Webster 1968: 25а].

Таким образом, при решении поставленных выше задач следует иметь в виду прежде всего «денотативную» синонимию — соотнесенность слов с одним и тем же явлением действительности или представлением.

Далее предстоит решить, какой тип синонимии — абсолютная или неабсолютная — в большей мере способствует реализации поставленной выше задачи.

И здесь следует отмстить, что посредством абсолютных синонимов — слов, значения которых совпадают полностью,

— лишь устанавливается совокупность формальных средств (лексических единиц), выражающих определенное поле смысла, но никак не эксплицируется структура этого поля.

Неабсолютные же синонимы — слова, имеющие кроме семантического сходства также определенные расхождения в значениях, — гораздо более информативны в этом отношении. Сама их природа — различие в значении при общем сходстве

— определяет собой две их основные функции: тождества и дифференциации [Брагина 1986: 18—23]. Первая из этих функций обеспечивает более точное определение границ той смысловой области, которая с точки зрения говорящего важна в конкретной речевой ситуации. В этой своей функциональной части неабсолютные синонимы обнаруживают в себе все возможные формальные средства, которые выражают эту

Гл. I. Теоретические предпосылки закономерных изменений значений слов область смысла (несколько более узкую, чем поле смысла отдельного такого синонима). Вторая из рассматриваемых функций неабсолютных синонимов была отмечена и прокомментирована еще А. А. Потебней, особо указавшим, что «сочетание синонимов, слов различного происхождения, должно рассматриваться как средство создать новое значение» [Потебня 1968: 433]. В самом деле, своими различающимися смыслами неабсолютные синонимы воссоздают отдельные стороны выражаемого ими значения, представляя его в целом более полно и подробно [Новиков 19906: 446]. По существу, приведение ряда подобных синонимов ведет к характерному приращению смысла. Все это позволяет говорить о некотором содержании, выражаемом рядом неабсолютных синонимов как целым: всякое слово, входящее в этот ряд, в своем конкретном употреблении или даже во всем своем смысловом объеме оказывается более узким по сравнению с этим содержанием более высокого порядка, составляет частную его репрезентацию [ср. Кривченко 1973: 101; Звегин-цев 1963: 137]. Таким образом, в этой функциональной части неабсолютные синонимы воссоздают реальные масштабы той содержательной величины, которая, подвергаясь переосмыслениям, дает дальнейшие свои производные.

Какие же слова следует в данном случае считать неабсолютными синонимами? Прежде всего, это слова, значения которых связаны отношениями вхождения или пересечения — родо-видовыми и видо-видовыми в терминологии Ю. Д. Апресяна [Апресян 1974: 235—239]. Основу синонимии в этом случае составляет тождество родовых денотатов соответствующих слов, или единство представления («идеи»), с которым они связываются. Кроме того, приняв денотативную точку зрения на неабсолютные синонимы, мы встаем на сторону тех исследователей, которые, вопреки существующей традиции, считают, что синонимичными могут быть не только слова, относящиеся к одной и той же части речи [Долгих 1973: 91; Мельчук 1968; Скшидло 1990; Булыгина 1980: 350—352]. И. А. Мельчук обосновывал эту точку зрения тем, что семан4. Содержательная величина, лежащая в основе семантических сдвигов тическая близость слов обеспечивается тождеством их означаемых (денотатов), а частеречные различия между ними «явным образом не относятся к означаемому, хотя и входят в состав внутренней стороны соответствующих знаков» [Мельчук 1968: 427]. Также слово находится в отношении семантического тождества с развернутой репрезентацией своего собственного значения, каковым выступает словосочетание, эксплицитно задающее его компонентную структуру [Скшидло 1990: 77]. Далее, при тех же исходных позициях неабсолютными синонимами следует признать супплетивные и аналитические формы слов типа рус. хорошо — лучше, много — больше, мало — меньше, ребенок — дети, человек — люди, высокий — более высокий, тяжелый — более тяжелый и т.д. Основная идея, с которой связываются такие формы, остается неизменной; отличия в их семантике определяются дополнительными по отношению к этому образному началу признаками: соотнесением с другими объектами, с другим множеством, единичностью/множественностью денотата, степенью проявленности признака и т.п. [Солнцев 1977: 238]. Наконец, оценка семантического сходства слов с точки зрения обозначаемого позволяет видеть в рамках явления неабсолютной синонимии межъязыковые семантические соответствия (в терминах В.М. Солнцева — «межъязыковые синонимы» [Солнцев 1977: 238]) — слова разных языков, обозначающие одно и то же явление действительности или связываемые с одним и тем же представлением. При этом, во-первых, отдельное слово одного языка может совпадать в своем обозначении с несколькими словами другого языка, если эти слова воссоздают соответствующую область действительности более дифференцированно. Так, в современном русском языке отмечается тенденция к неразличению денотатов «рука» и «часть руки от запястья до конца пальцев» (несмотря на то, что в лексической системе соответствующие слова имеются: ладонь, кисть), ср.: подать руку, взять под руку, держаться за руки, пожать друг другу руки, помахать рукой. В польском же языке такое различие прослеживается довольно отчетливо: podac iyky, wziqc pod

Гл. I. Теоретические предпосылки закономерных изменений значений слов rqk%, trzymac siq za rgcg, но uscisnqc sobie dloniq, skinqc dloniq. И во-вторых, очевидно, что соотношением «межъязыковые семантические соответствия» связываются здесь ряды слов или слово и ряд, ср.: рус. стремиться, рваться — и. dqzyc, zmirzac (do czego); рус. бежать, удирать — п. biec, uciekac', рус. урожай — и. urodzaj, pion.

Таким образом, неабсолютную синонимию мы будем понимать в данном случае предельно широко. Условие, необходимое для признания слов неабсолютными синонимами, — единство элементарного представления, с которым они связываются.

Постулируемая содержательная величина имеет полевую природу, обнаруживая следующие свои структурные характеристики:

• а) она имеет протяженный характер, охватывает собой целую смысловую область уже постольку, поскольку протяженны значения отдельных слов — членов конкретного синонимического ряда. Эта континуальность смысла, стоящего за ним как за целым, является частным проявлением континуальности всего содержательного уровня языка — того, что «семантическое пространство языка оказывается... непрерывным» [Апресян 1974: 252];
• б) она имеет ядерную и периферийную зоны. Ее ядром выступает минимум один семантический компонент, имеющий категориальный характер [Смолина 1988: 221], т.е. некоторое более или менее элементарное представление. Периферию же ее составляют дополнительные признаки, обусловливающие собой частные значения слов, составляющих данный ряд неабсолютных синонимов;
• в) она диффузна. Эта диффузность проявляется, в частности, как определенная общность значений слов — членов данного синонимического ряда. Например, слово добрый в ряду толстый — полный — добрый выражает также значение ‘целый, полный, в полную меру (о количестве)’ [MAC I: 411], близкое одному из значения слова полный', на вид ему добрых пятьдесят пяты, выпить добрый стакан вина; и значение ‘полный, дородный, сытный (о скоте)’ [Даль I: 443], весьма

4. Содержательная величина, лежащая в основе семантических сдвигов близкое одному из значений слова толстый, ср.: добреть разг, ‘становиться толстым, полнеть’ [MAC I: 408], ‘полнеть, толстеть, тучнеть, жиреть’ [Даль I: 444].

В этой ситуации из одной произвольно взятой точки семантического пространства языка через более или менее продолжительную цепь промежуточных семантических звеньев можно попасть в любую другую точку этого пространства [Апресян 1974: 252; Дьюдни 1987]. Очевидно, однако, что ближе к исходной семантической точке этого пространства (некоторому исходному значению) находятся те смыслы, которые содержат большее число общих с ней семантических признаков, т. е. более близкие ей образно. На определенном же отдалении от исходного значения обнаруживаются такие смыслы, которые уже не имеют ни одного общего с ним признака, т. е. не имеют образного сходства с ним. Отсюда проистекает вывод о том, что границы этого поля, как и границы поля значений отдельного слова, определяются связью конкретных значений — его конституентов с ядерным инвариантным представлением этого поля;

г) эта содержательная величина целостна. С одной стороны, данная целостность обеспечивается диффузностью частных ее смыслов, которые предстают здесь как имеющие разные способы внешней репрезентации позиционные варианты ядерного образного инварианта. С другой стороны, целостность рассматриваемой содержательной величины в содержательном континууме языка определяется ее ориентированностью на некую идею, составляющую ее ядро и определяющую собой ее границы. «Квазисинонимические ряды... являются, при известных допущениях, классами в строгом смысле слова (т.е. не пересекаются друг с другом)» [Апресян 1974: 251]. Таким образом, подобные семантические поля, будучи четко отграниченными друг от друга (при наличии точно определенных исходных позиций), являют собой систему непересекающихся единиц, покрывающих все семантическое пространство языка.

Данные единицы содержания имеют более общий характер по сравнению со средствами, непосредственно заданными в языГл. I. Теоретические предпосылки закономерных изменений значений слов ке. Эта обобщенность проявляется, в частности, в трудности их идентификации и именования. Поскольку каждый из синонимов — выразитель лишь части содержания, выражаемого синонимическим рядом как целым («парцелла» [Полевые структуры... 1989: 180]), ни один из этих синонимов не дает представления о нем как о целом. Именно поэтому в качестве идентификатора такого поля обычно используются либо «словосочетания, часто искусственные, не входящие в поле» [Полевые структуры... 1989: 181], либо, достаточно условно, совокупность его ядерных признаков, обозначенных средствами языка.

Эти единицы имеют двоякий статус. С одной стороны, они являются семантическими категориями языка. А. К. Жолковский и И. А. Мельчук писали в этой связи, что путем сопоставления синонимических высказываний выявляются наиболее общие семантические категории, позволяющие представить весь словарный состав языка как набор элементарных единиц смыслов [Жолковский, Мельчук 1967]. С другой стороны, эти единицы являются категориями сознания — более или менее значительными фрагментами картины мира, которыми располагает носитель конкретного языка или обобщенный носитель группы языков. На последней точке зрения настаивает, в частности, Ю. Д. Апресян, предлагающий «за каждым рядом или совокупностью близких рядов увидеть ту цельную наивную картину действительности, которая воплощена в лексике... языка» [Апресян 1992: 23].

Таким образом, мы признаем, что общее значение ряда неабсолютных синонимов представляет собой явление того высокого уровня, на котором единицы языка определяются уже как собственно единицы (категории) сознания [Кривченко 1973: 101].

Как же определяется структура этой содержательной величины? Отвечая на этот вопрос, мы должны иметь в виду, что ее структурированность — явление чисто языковое. Для сознания эта величина — целостное образование. Непосредственно выраженной она может быть лишь в отдельных гранях, частных смысловых аспектах — как конкретные значения выходящих в соответствующий ряд синонимов. Но это предполагает, что структу4. Содержательная величина, лежащая в основе семантических сдвигов ра этой содержательной величины задается всей совокупностью значений, которые выражаются синонимами, входящими в соответствующий ряд (с соблюдением условия связи этих значений с исходным ядерным представлением). Число и качество этих структурных составляющих определяются следующим правилом: значения любого вновь вводимого в синонимический ряд слова исчерпывающим образом, без остатка должно распределяться в структуре этой содержательной величины.

Регулярность семантических изменений категориального представления будет устанавливаться, далее, на основе любой структурной составляющей соответствующего ему поля значений.