ПЕРВЫЕ ШКОЛЫ И НАЧАЛА ОБРАЗОВАННОСТИ
Получение знаний по истории в допетровское время
В Древней Руси образованных людей было немного, по мнению некоторых исследователей, десятки, «а то и единицы» [1]. По всей вероятности, первые русские школы напоминали греческие, платные частные школы приходские священники содержали в церквах. Вероятно, обучение начиналось с 7 лет — возраста, который полагается для первой исповеди. Как отмечал Н. А. Лавровский в своем труде по истории древнерусских училищ, до XV в. начало учения совпадало с постригами (обрезанием волос), которые служили обрядом признания гражданской личности ребенка.
Занятия в таких школах начинались 1 ноября, в день Косьмы и Дамиама — ближайших помощников в обучении, или 1 декабря — в день пророка Наума. Все эти школы служили лишь для начального образования. Очевидно, более качественным образованием отличалась Новгородская школа, в которой давали не только азы грамотности, но и «учили книгам» детей старост и поповых — более всего «охочих к учению» [2]. В основном же распространение грамотности до XVI в. шло путем частного и единичного домашнего обучения детей князей, бояр, знатных горожан. Были мастера грамоты, бравшие к себе на обучение по несколько учеников. В XV—XVI вв. наряду с церковно-приходскими школами существовали частные училища — школы грамоты.
Нашествие монголо-татар подорвало начатки просвещения на Руси. О недостатке грамотных людей отмечается в источниках конца XV в., так, новгородский архиепископ
Геннадий пишет в своем письме к московскому митрополиту Симону: «Не можем добыта, кто бы горазд грамоте...». Он просил митрополита походатайствовать перед Великим князем Московским, чтобы велел «училища учинити». Архиепископ Геннадий наметил программу обучения в этих училищах: ученики вначале должны были усвоить азбуку, потом научиться читать титловые слова. В рукописях наиболее часто употребляемые слова писали сокращенно, а сверху над сокращенным словом ставили особый знак — титло. Например, вместо слова «бог» писали «бг», вместо «человек» — «чк». Затем следовало чтение Псалтыри, содержащей религиозные песнопения, и других книг.
Во времена царя Ивана Васильевича Стоглавый собор подтвердил, что в Московском государстве учиться негде, призвав организовывать училища «у священников, диаконов и дьяков, могущих наставлять грамоте, чтению и письму» [3]. В распространении грамотности в XIV—XVI вв. сыграл большую роль Троице-Сергиев монастырь, основанный в XIV в. До наших дней дошла иллюстрация, изображающая детскую школу в этом монастыре. Культурными центрами были также Соловецкий, Кирилло-Белозерский, Антониев-Сийский (в 100 км от Холмогор) монастыри.
По мнению А. И. Соболевского, все же грамотных в XV в. и, особенно, в XVI—XVII вв. было немало. Как он считает, «низшая ступень грамотности была разлита во всем населении довольно равномерно» [4].
Древние училища Руси были не только учебищами, но и занимались христианским воспитанием. Цель такой школы — воспитание любви к православной церкви, послушание ее заповедям, жизнь по вере. В основе воспитания — страх Божий. Важнейший долг детей — почитание родителей и старших. Грамотность же служила только средством для достижения этой цели. Воспитание было высокопатриотическим, поскольку Русская земля — это общая отчизна для всех ее сынов, с единой верой, языком, преданиями, бытом [5].
Образованность допетровской Руси носила исключительно церковный характер. В древнее время само слово «книга» означало священное писание и церковные книги вообще [6]. Библиотеку XIII—XIV вв. знатного человека могли составлять богослужебные книги, описания жизни святых, сказания о страданиях мучеников.
Единственный способ приобретения знаний в допетровской Руси — это начетничество, поэтому человек начитанный в священных книгах назывался начетчиком. Под словом «книжное учение» имелось в виду духовное просвещение человека в результате чтения священных книг и отеческих религиозных писаний. В древних училищах в основе церковной школы были три неизменных предмета: чтение религиозное, письмо «священное», пение церковное [7].
Педагог П. Ф. Каптерев всю педагогику до эпохи Петра 1 также называл церковной, характеризующейся преобладающим значением церкви [8]. Под образованием подразумевалась в основном начитанность в книгах церковнорелигиозного характера и усвоение схоластического богословия. В этот период церковное образование было единственным типом образования, причем вплоть до конца XVII в. единым для всех социальных слоев населения. По одним и тем же книгам и часто у одних и тех же учителей учились и княжеский сын, и поповский, и крестьянский. В школьном образовании они достигали примерно одного и того же уровня — умения читать и писать. Сначала преподавалась азбука, потом читались часослов (книга текстов песнопений и молитв для ежедневных церковных служб) и Псалтырь (часть Библии, книга псалмов — религиозных песнопений) и лишь иногда — Апостол. Часто их брали «назубок» [9]. Затем наступал черед грамматик и азбуковников. До XVII в. обучение истории проходило в основном путем самообразования [10].
В конце XVI в. образование царских детей было расширено связной русской историей с древности до настоящего времени дьяка Грибоедова — «История о царях и великих князьях земли Русской». В конце XIX в. эта книга была опубликована с введением к ней С. Ф. Платонова и В. В. Майкова (1896). Эту бессодержательную книгу, по мнению С. М. Соловьева, можно считать первым русским руководством по отечественной истории для царских детей [11].
Особая подготовка предназначалась для царских детей при индивидуальном обучении. Так, дьяк Никита Зотов разнообразил обучение царевича Петра потешными книгами и кунштами — картинами. У Лефорта Петр впервые увидел глобус и карту Как писал А. В. Арциховский в книге «Древнерусские миниатюры как исторический источник», до XVTII в. наглядными пособиями при изложении священной истории служили исторические сюжеты на иконах и в лицевых сводах, например Кенигсбергский Радзи-виловский список лицевой рукописи [12].
В XV—XVII вв. ученики пользовались рукописными книгами и тетрадями. Требование о наличии у учеников тетрадей было подтверждено § 60 Устава народных училищ 1786 г.: «У каждого ученика <...> высших классов должна быть особливая тетрадь, в которой ему записывать учителевы изъяснения во время часов учебных». Как отмечает А. И. Соболевский, приходо-расходные книги Московского печатного двора свидетельствуют, что несмотря на дороговизну книг в XVII в., азбука в 1647—1651 гг. была напечатана 3 раза тиражом 9 600 экземпляров; учебный часослов в 1645—1652 гг. издавался 8 раз; учебная Псалтырь в 1645—1651 гг. — 9 раз [13].
В конце XVI и начале XVII вв. первые общеобразовательные школы появились в западной части страны, испытывавшей наиболее сильное влияние зарубежных государств. Были открыты школы во Львове, Вильно, Бресте, Могилеве, Минске, Киеве. В программу входило «семь свободных наук», исключающих историю: грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка. В обучении господствовал дух схоластической европейской школы и системы преподавания. По словам Т. Н. Грановского, «ученой школе» этого времени был присущ «тяжелый метод преподавания», требовавший «страшного напряжения памяти» и редко обращавшийся к мышлению, отнимая «у большей части учеников всякую охоту к занятиям». В середине XVIII в. духовенство берет за образец школу юго-западной Руси — «бурсу» с ее жестокими порядками, а высшее светское сословие и среднее чиновничество попадает в общеобразовательную или специальную школу, перенесенную к нам из Западной Европы [14].
Школ с курсом среднего и высшего образования в Москве до открытия Славяно-греко-латинской академии (1687 г.) не было, имелась только частная начальная школа, находившаяся в ведении служителей церкви [15]. Однако ни в этой академии, ни в Киево-Могилевской не было истории в качестве самостоятельного предмета [16]. Правда, в московской академии имелось своеобразное факультативное ее изучение, когда учитель риторики читал с учениками речи Цицерона, изъяснял римские древности и во второй половине дня по субботам на латинском языке преподавал всеобщую историю «по греческой хронологии» [17].
В. Н. Татищев, подвергнув критике в 30-е гг. XVIII в. постановку обучения в московской Славяно-греко-латинской академии, отмечал: «...истории же с хронологией и географию, врачество и проч., что к философии принадлежит, про то в сем училище не токмо шляхтичу, но и подлому научиться нечему...» [18].
В. Н. Татищев помещал историю в разряд наук полезных, видя пользу в богатстве опыта и мудрости для дела правления, в частности, будущих практических государственных деятелей. К такой деятельности должны были готовиться дети из шляхетства не в «домовых школах», а в собственных училищах, где их надо было обучать генеральной, русской истории и географии [19]. Знание истории своей страны он считал более важным делом, чем историй «иностранных». «Однако ж должно и то за верное почитать, что без знания иностранных свое не будет ясно и достаточно» [20].
И еще одно замечание: «Хронология или летосказание, есть весьма нужно знать, когда что делалось. География показывает где и что прежде бывало и ныне есть. Генеалогия или родословие государей <...> из чего можно уразуметь правильные наследства и долгожительства». Без них «история ясною и внятною быть не может» [21]. История считалась необходимой для дворян, готовящихся к государственной службе, а также для лиц, подготавливающихся к ученому званию.
