Взаимосвязь туризма, культуры и межкультурной коммуникации

Туризм - феномен культуры. Он стал культурной метафорой современной жизни, распространенной моделью социокультурной практики, универсальной характерной чертой современного цивилизационного развития. Туризм является двигателем и одним из паттернов глобализации, а также фактором трансформации культуры.

В туристских практиках отражаются культурные традиции стран и народов мира. При этом по своей генетической природе и характеру туризм - явление транснациональное и кросскуль-турное. Будучи общемировым социокультурным феноменом и растущей сферой профессиональной деятельности, а также распространенным и все более доступным способом познания и освоения окружающего мира, своей и «чужих» культур, современный туризм немыслим и невозможен без межкультурной коммуникации, чьи роль и значение в условиях глобализации возрастают многократно.

С учетом предложенного ИСЭПН РАН определения глобализации (см. параграф 2.1), особенно в той части, где она характеризуется как «система открытого культурного обмена, заимствования образцов поведения и адаптации культурных стереотипов», а также как «расширение границ общения во всех сферах человеческой деятельности», очевидными представляются тесная взаимосвязь и взаимозависимость глобализационных тенденций с процессами международной и межкультурной коммуникации в такой важной и постоянно расширяющейся области социокультурной деятельности человечества, как путешествия и туризм.

В современной системе международного туризма межкультурная коммуникация выступает императивом и антропоцен трической силой ее развития, акцентируя гуманитарные функции туризма. Признавая, что генерализованной целью туристского путешествия является получение нового туристского культурного опыта, следует подчеркнуть, что инструментом достижения этой цели служит межкультурная коммуникация.

Международный туризм представляет собой сферу прямого столкновения многих культур, а ввиду глобализации туристского пространства эта сфера постоянно раздвигает свои границы при устойчивом росте количества как контактирующих культур, так и коммуникантов - участников межкультурного взаимодействия. При этом специфика многогранных туристских контактов с различными целями и разнообразные формы партнерского взаимодействия в международной туристской деятельности определяют специфические особенности межкультурной коммуникации в туристском пространстве.

Межкультурная коммуникация в системе международного туризма определяется как осуществляемое в туристском кон-цептном пространстве взаимодействие между субъектами социокультурной деятельности на уровне индивидов, групп, социальных общностей, этнокультурных и профессиональных сообществ, организаций, принадлежащих к разным культурам, в целях достижения адекватного и эффективного взаимопонимания с учетом потребностей совместной деятельности и посредством обмена информацией через принятые знаковые системы (языки), приемы и средства их использования.

Британские исследователи межкультурных контактов и обменов в туризме Г. Джек и Э. Фиппс называют межкультурную коммуникацию «взаимодействием между носителями разных культур», «принимающим форму диалогических и материальных обменов между членами культурных групп», и изучают ее феноменологически по мере того, как она проявляет себя в различных видах и формах туризма. Культурное членство ученые определяют по признакам расы, этничности, национальности, языка, класса, возраста, пола [193, с. 6].

Межкультурная коммуникация, понимаемая как общение представителей разных этнокультур, носителей разных культурных кодов, как встреча «своего» и «чужого», рассматривается в туризме и как взаимодействие идентичностей, что обусловливает, с одной стороны, существование и расширение различных культурно-специфических видов и форм межкультурных контактов, а с другой - развитие и трансформацию самих идентичностей в процессе межкультурного взаимодействия в турист ском пространстве (подробнее см. параграф 2.3). Кроме того, понимание межкультурной коммуникации в туризме как коммуникации идентичностей получило широкое признание и послужило основой для формирования культурной политики в туристской сфере различных стран, а также для дальнейшего развития видов и форм туризма.

Коммуникация - это управление сообщениями в целях создания смысла [176; 210, с. 8]. Коммуникация позволяет получать и аккумулировать информацию об окружающем мире, реализовывать межличностные потребности, определять личностную идентичность, оказывать влияние на других [232, с. 15]. Коммуникация - важнейший элемент культуры, и модели коммуникации различны в разных культурах, будучи сообразными различиям самих культур. Меняясь под влиянием современных глобализационных процессов, культура отражается на характере коммуникации. Перефразировав известный, уже упоминавшийся в данной монографии, фундаментальный тезис Э. Холла о том, что культура - это форма коммуникации, «культура есть коммуникация, а коммуникация есть культура» [181, с. 53; 182], и развивая мысль Т. Новингера о том, что «в живом динамическом окружении культура управляет коммуникацией, а коммуникация создает, усиливает и воссоздает культуру» [219, с. 14], можно утверждать, что в глобальном туристском пространстве культура туризма (в том числе, туристская отраслевая культура) определяет и направляет туристскую коммуникацию, а коммуникация, в свою очередь, поддерживает, укрепляет, воссоздает и транслирует культуру туризма. Культура туризма задает рамки коммуникации и определяет систему коммуникации в туристском пространстве.

Очевидна системная взаимосвязь туризма, культуры и коммуникации. С учетом положения о том, что мир - это картина его собственных репрезентаций, можно прийти к выводу, что туризм - это его репрезентативный посредник, медиатор культур, интерпретатор культурных традиций, катализатор социально-культурной жизни и межкультурной коммуникации.

Прослеживая парадигмальные связи межкультурной коммуникации и международного туризма, уместно также вспомнить, что туризм (туристская культура), как отмечалось ранее (см. параграф 1.4), - это метатекст по отношению к межкультурной коммуникации в пространстве туризма. Культура туризма как метатекст определяет особенности межкультурной туристской коммуникации, характер и содержание дискурсивных турист ских практик и актов так же, как «способы сборки смыслов» определяют «способы сборки языка». Метатекст - это надтекст, сверхтекст, генерализованный культурный код, ключ к декодированию дискурсов и текстов.

В туризме проявляются различные аспекты текста - политический, социальный, культурный, философский, духовный, через которые туризм проявляет себя как культурно и социально значимое явление. В рамках политической и гуманистической направленности текста раскрывается туристская среда, которая включает человека, общественные отношения и культуру. Духовный аспект текста, в ткань которого вплетены мифы, обычаи и традиции различных народов, содействует познанию предметного и чувственного мира человека и тем самым создает ситуацию культурного общения. В ней необходимо выделить роль национальных культур как основание для формирования способности понимания культуры своей страны и культур других народов. Как результат живой коммуникативной связи туризм дает творческий импульс для развития культуры и затем становится средством для ее дальнейшего существования, в чем реализуются гуманитарная роль и миссия международного туризма.

Одновременно туристские тексты - нарративы со всей полнотой и разнообразной нюансировкой раскрывают специфические особенности коммуникации гостей-туристов с культурной средой туристской дестинации и ее резидентами-носителями живой этнокультуры. Туристские нарративы могут представлять собой блоги туристов в Интернете с описанием уже полученного ими культурного опыта в странах посещения или тексты путеводителей, рекламных каталогов, буклетов и брошюр, еще только обещающих потенциальным путешественникам незабываемый опыт культурного контакта «своего» и «чужого».

Международное туристское пространство - это коммуникативно-когнитивное пространство, и именно в его широком и сложном контексте осуществляются специфические процессы межкультурной коммуникации, включая перцепцию, когницию, атрибуцию, взаимовлияние коммуникантов и их культур друг на друга, взаимодействие, а также противостояние, или, иными словами, - диалог культур. В межкультурной туристской коммуникации отражается современная культура туризма, состояние и тенденции развития туризма, идеи, концепции, новации, мифы, проблемы различного характера и сложности.

«В рамках коммуникативного пространства реализуются все коммуникативные дискурсы» [98, с. 293]. Исследование дискур са как «вербально артикулированной формы объективации содержания сознания, регулируемой доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности» [24, с. 316] и коммуникации в туристском концептном пространстве позволяет раскрыть такие теоретические и практические вопросы, как отношения туриста/путешественника с пространством, репрезентация туристского опыта и идентичности, связанных с мобильностью, способы представления туристского опыта.

Дискурс-анализ позволяет выявлять особенности туристского дискурса и многообразие туристского опыта в целом. «Дискурс, включая язык, определяет опыт и деятельность, повышая возможности действия или бездействия, делает естественными социальные отношения» [196, с. 2].

С одной стороны, дискурс и коммуникация в туризме формируют систему туризма, идентичности хозяев, гостей-туристов, задают межкультурную конфигурацию туристских дести-наций, объектов и аттракций. С другой стороны, туризм создает свои системы сигнификации, обеспечивая ключи для конструирования себя и других [196, с. 2]. Дискурс и коммуникация влияют на процессы изменений сущности туризма.

Ввиду разнообразия интенций туристов, их мотиваций соответствующего выбора целей путешествия и видов туризма дискурсы в туризме могут определяться разнообразной специальной тематикой: культурно-исторической (культурный, этнографический, событийный, фольклорный туризм), природоохранной (экологический туризм), научной (научный и научно-экспедиционный туризм), религиозной (религиозный, духовно-просветительский, паломнический туризм), образовательной (образовательный туризм), оздоровительной и медицинской (оздоровительный туризм, санаторно-курортный отдых, спа-туризм), спортивной (спортивный туризм) и т.д. Дискурсы в коммуникативной системе туризма определяются также системой отношений в туристском бизнесе и туристской индустрии (управленческий, туроперейтинговый, технологический, рекламный дискурсы). И, наконец, специфика дискурса в коммуникативном пространстве туризма во многом зависит от характера коммуникации представителей контактирующих культур: инициативного и рецептивного сообществ, «гостей» и «хозяев».

Межкультурная коммуникация является инструментом формирования туристской среды - безопасной, устойчивой, комфортной, гармоничной, понятной и привлекательной для въездных туристов. С этой точки зрения свои отличительные призна ки имеет как вербальная, так и невербальная туристская коммуникация.

Системы вербальной коммуникации транслируются в культурном и межкультурном пространствах туризма через системы концептов, вербализуемых в генерализованном туристском тезаурусе, национальных и международных терминосистемах туризма. (Подробнее см. параграф 2.5.)

Невербальная коммуникация в туризме помимо культурноспецифических особенностей кинесики, мимики, такесики, про-ксемики, хронемики контактирующих культур, знание, понимание и учет которых необходимы для адекватной и эффективной межкультурной туристской коммуникации, предполагает наличие в принимающих туристов культурах специальных систем туристских знаков и символов, сигнальных систем, обеспечивающих туристам безопасное и комфортное пребывание и ориентирование в туристском сообществе.

Д.Б. Гудков подчеркивает важность невербальной коммуникации, указывая, что «помимо словесных знаков существуют знаки-поступки, знаки-вещи, знаки-картинки» [30, с. 51]. Системы туристских знаков и символов (в частности, унифицированные национально-специфические, универсальные региональные и общемировые системы пиктограмм) регулируют взаимодействие рецептивного сообщества с въездными туристскими потоками и охватывают все сектора туристского пространства: транспорт и транспортную инфраструктуру, предприятия размещения и питания, музеи и прибрежные территории, тематические и национальные парки, другие достопримечательные места, а также специализированные туристские сферы (например, обслуживание лиц с ограниченными возможностями или обслуживание туристов на горнолыжных курортах). Символы-пиктограммы используются как на объектах дестинации, уличных указателях, планах-дисплеях городских и курортных районов, схемах движения общественного транспорта и т.п., так и в путеводителях, справочниках, каталогах, картах и в других аналогичных изданиях.

Г.Г. Почепцов рассматривает структурирование коммуникации с учетом особенностей каналов коммуникации и разделяет вербальную, визуальную и перформансную коммуникации, причем последняя, по его мнению, объединяет первые две в рамках пространства [98, с. 295]. Такое членение видов коммуникации отражает и специфику коммуникативного пространства в туризме. На перформансной (перформативной) коммуникации в туризме основаны концепции формирования и развития дес-тинаций, возрождения достопримечательных мест, создания тематических парков, концептуальных ресторанов и гостиниц, туристской анимации (экскурсионной, музейной), отдельных видов туризма (событийного, карнавального, фестивального и др.). Перформансная коммуникация включает живые традиции, праздники, ритуалы, обряды, церемонии. Причем это могут быть как аутентичные виды перформансной коммуникации (смена караула у Вечного огня, Парад Победы, инаугурация президента, народные гуляния в Масленицу), так и неаутентичные (постановочные события для туристов, например, рыцарские турниры, карнавалы, крестьянский ужин в деревне, этническая свадьба и т.п.). Важными факторами поддержания и трансляции культурных смыслов и ценностей перформансной коммуникации являются присутствие и участие в «событии» коммуникантов-реципиентов как залог обратной связи, без которой коммуникацию нельзя считать состоявшейся. Реакция аудитории - одна из составляющих частей церемонии, без нее церемония становится бессмысленной [98, с. 336].

Исследователи процессов межкультурной туристской коммуникации указывают, что система международного туризма влияет как на профили будущих туриста и хозяина, так и на то, как они взаимодействуют между собой независимо от неотъемлемых, свойственных им культурных различий [139, с. 5]. Реализация определенных потребностей создает конкретные мотивации, которые в результате приводят к соответствующим ролям, формам поведения и видам туристского опыта.

Важнейшая универсально-культурная особенность современного туризма, отражающаяся на характере межкультурной туристской коммуникации, определяется постмодернистской тенденцией развития культуры.

Несмотря на утверждение 3. Баумана о том, что постмодернизм - одно из многих возможных толкований постсовременной реальности, выражающее лишь опыт решительно заявляющей о себе и влиятельной, но относительно узкой группы «экстер-риториалов» и «глобтроттеров», объемный пласт зарубежной и отечественной литературы посвящен исследованиям постсовременности как эпохи постмодернизма. Постсовременную действительность сам 3. Бауман описывает такими терминами, как «дерегулированный», «приватизированный», «потребительский», «глобализующийся» и одновременно «локализующийся» мир [10, с. 142].

Исследователь И.П. Ильин называет постмодернизм характеристикой «определенного менталитета, специфического способа мировосприятия, мироощущения и оценки как познавательных возможностей человека, так и его места и роли в окружающем мире» [43, с. 206]. По мнению культуролога А.Я. Флиера, постмодернизм является влиятельной тенденцией, начиная с последнего десятилетия прошлого века, определяющей развитие интеллектуальных рефлексий и художественных поисков, сформулировавшей теоретические основания понимания и интерпретации «культурного синкретизма, релятивизма, формально-стилевой всеядности, сугубой условности и конвенциональности культурных норм» [125, с. 161]. Обосновывая приход постмодернизма, А.П. Садохин подчеркивает, что «к рубежу 70-х гг. прошлого века (имеется в виду XX век - примеч. ред.~) экологический кризис, экономический застой, кризисное состояние в культуре породили представление о “конце истории”, которая больше не идет вперед, тупике технократии и даже об исчерпанности фундаментальных научных достижений» [102, с. 602]. П.К. Гречко утверждает, что постмодернизм как продукт последней трети XX века представляет собой философию радикального плюрализма и несет «бескомпромиссное отрицание всей предшествующей интеллектуальной традиции» [29, с. 31].

Ученый С.Л. Удовик отмечает, что «кризис модернизма привел к поиску новых путей развития западного общества и вызвал к жизни радикальный плюрализм художественных стилей, языков культуры и мировоззренческих моделей» и указывает, что рубежной точкой перехода от модернизма к постмодернизму считается 1968 г., когда увидели свет труды классиков постструктурализма, на котором методологически основан постмодернизм: «Различие и повторение» Ж. Делёза, «Голос и явление» и «Письмо и различие» Ж. Дерриды (1967), «Негации. Эссе по критической теории» и «Психоаналитик и политика» Г. Маркузе, «Система объектов» Ж. Бодрийяра [122, с. 344].

Постмодернизм, провозглашая равнозначность и самоценность любых проявлений культуры и форм организации общественной жизни в противовес иерархической организации мира и логоцентрическому сознанию с его порядком и смыслом, свойственным модернизму, демифологизирует социальную среду, дифференцирует сознание, разрушает стереотипы, растворяет смыслы, поощряет множественность смыслов и множественность их культурной интерпретации [122, с. 344—345]. Взамен реальности приходит гиперреальность, взамен артефактов культуры - симулякры, отражающие воображаемую реальность. Утрата смысла, его диссеминация (рассеивание), отказ от логики и рационализма, сомнение в достоверности научного познания ведут к «интуитивному поэтическому мышлению с его ассоциативностью, образностью, метафоричностью и мгновенными откровениями инсайта» [43, с. 213], т.е. внезапного озарения, интуитивной догадки посредством проникновения в глубины сознания, в самую суть вещей.

Британский ученый 3. Бауман рассматривает четыре типа жизненной стратегии (или образа жизни) человека в постсовременном (постмодернистском) мире: прогуливающийся {stroller), бродяга (vagabond), турист (tourist), игрок (player) [142, с. 26-31]. Поясняя, что проблема идентичности в мире периода модернизма состояла в создании и сохранении идентичности, а при постмодернизме она состоит в том, «как избежать фиксации и сохранить свободу выбора» (подробнее см. параграф 2.3), ученый определяет паломника как наиболее подходящую метафору жизненной стратегии модернизма, а прогуливающегося, бродягу, туриста и игрока называет метафорами постмодернистской стратегии, движимой страхом связанности и фиксации. При том, что указанные типы существовали в истории и ранее, постмодернистский контекст придает им новое качество. Во-первых, стили, однажды реализованные маргинальными людьми в маргинальных местах и в маргинальные времена, теперь осуществляются большинством в главном времени их жизни и в местах, являющихся самыми важными в их жизненном мире; они стали теперь окончательно и бесповоротно образами жизни. Во-вторых, для некоторых, если не для всех, эти стили не являются предметом выбора, постмодернистская жизнь является слишком беспорядочной и несвязной, чтобы быть охваченной какой-либо целостной моделью.

Для прогуливающегося как человека досуга жизнь концептуализируется как прогулка, его знания и наблюдения - эпизодические и фрагментарные, «психологически прогулка означает повторение человеческой реальности как последовательности эпизодов, которые являются событиями без прошлого, событиями, не имеющими последствий» [142, с. 18, 26-27].

Для бродяги главное - свобода передвижения и выбора, неза-планированность и непредсказуемость маршрута и остановок в пути. Бродяга для всех «чужой» и никогда не становится «своим». Стратегия бродяги - «безместность», его всегда зовут но вые неизведанные места, способные предложить новые возможности [142, с. 28-29].

Турист отличается от бродяги, во-первых, тем, что для него баланс между фактором внутреннего импульса (push) и фактором внешней аттракции (pull) сдвигается в сторону внешнего притяжения. Турист движется целенаправленно (или, по крайней мере, он так думает). Его цель - это новый опыт. Он - сознательный и систематический искатель нового и разнообразного опыта, так как радости его повседневного опыта блекнут и приедаются. Турист ищет «чужое», однако это «чужое» в мире туриста приручено, одомашнено и сделано безопасным для потребления. Оно строится и перестраивается с одной лишь целью: возбуждать, радовать и развлекать. Мир туриста полностью и всецело структурирован в соответствии с эстетическими критериями. Турист платит за то, чтобы его освободили от беспокойства, и требует свободы от всего неэстетического [142, с. 29-30]. Во-вторых, в отличие от бродяги турист имеет дом. Дом - это компонент его безопасности, и для того, чтобы путешествие к «чужим» доставило удовольствие, турист должен иметь «свое собственное» место, чтобы вернуться туда, когда приключение закончится. «Дом» - это то, знакомое и привычное место, где можно открыть свое реальное лицо, снять броню и распаковать вещи, где не надо обороняться и что-либо доказывать.

Однако именно спокойствие дома заставляет туристов искать новые приключения и превращает этот поиск в радостное времяпрепровождение. При этом проблема состоит в том, что поскольку сама жизнь превращается в одно большое туристское приключение и туризм становится образом жизни, а туристская позиция превращается в репутацию, то становится все менее очевидным, какое из мест посещения является домом. «Дом» содержит даже не воображаемые, а постулируемые характеристики: дом есть, но не как особое здание, улица, ландшафт или группа людей, а как место принадлежности, которое при туристском образе жизни превращается в ностальгическую мечту о принадлежности. Ценность дома для тоскующего по дому состоит именно в тенденции всегда оставаться в будущем [142, с. 30]. Противопоставляя туристов бродягам, 3. Бауман также указывает, что туристы «переезжают с места на место, потому что считают доступный им мир (а это весь земной шар) неотразимо привлекательным», а бродяги «отправляются в путь, потому что доступный им мир (местный мир) выглядит невыносимо негостеприимным» [10, с. 132].

Игрок живет в гибком, но неуловимом мире игры, в котором главное - это то, насколько хорошо ты играешь. В игре сам мир является игроком, где удача и неудача - всего лишь ходы в «мире как игре». Мир игрока - это мир риска, интуиции и предосторожности. Время в «мире как игре» разделено на череду игр, каждая из которых имеет свое начало и конец. Для того чтобы быть уверенным, что игра не имеет долговременных последствий, все игроки должны помнить, что игра является всего лишь игрой. Знак постмодернистской взрослости - готовность отдаться игре искренне, как дети [142, с. 31-32].

В профилях туристов современной культуры постмодернизма в той или иной степени присутствуют черты всех жизненных стратегий, концептуализированных 3. Бауманом. Туристы отдаются наслаждению досуга, гуляя по городу или торговому центру - моллу (mall), структурированному и организованному как город в городе, живут свободой выбора маршрута, дестинации, времени пребывания, рода деятельности на отдыхе, находятся в постоянном поиске нового культурного опыта вдали от «дома» у «чужих» и включаются в любую досуговую деятельность как в игру.

Постмодернизм, характеризующийся стремлением к эпатажу и эксцентричности, нетрадиционности и маргинальности, игре и развлекательности, при этом к эстетическому наслаждению, глубине и эвристичности [29, с. 31-33, 40], тяготеющий как к содержательному, так и к экзистенциальному, вызвал к жизни интерес к таким ранее нераспространенным и нестандартным видам туризма, как мистический (mystic) - по местам загадочных смертей или исчезновений, мрачный, или скорбный (dark), -по местам гибели, смертей, трагедий; мемориальный (memorial) -по кладбищам; могильный (grave) - по местам захоронений, например, известных людей; танатуризм (от др.-греч. thanatos) -по местам, связанным с насильственной смертью; трущобный (slums)', туризм невзгод и лишений (hardships, troubles)', туризм катастроф и стихийных бедствий (disaster), другим видам опасных и физически тяжелых путешествий; к экстремальным видам деятельности и событийным формам туризма во время путешествий; к отказу от традиционных принципов гостеприимства и комфортологии.

Как видно из приведенных терминологических наименований, помимо специфического культурного опыта разнообразные виды постмодернистского туризма несут заряд экзистенциальной значимости, эмоциональности, чувствительности, экспрес сивности с элементами эстетической пограничности, иррациональности, парадоксальности, абсурдности, уродства. В этой связи уместно вспомнить о том, что вследствие постмодернистских тенденций «стал доминировать принцип вседозволенности, а вместо идеала прекрасного восхищение начал вызывать идеал уродливого, исчезло понятие неприличного, поскольку все стало равноценным и равнозначным» [122, с. 353]. Отсюда, в частности, отмечающееся стремление туристов видеть маргинес (глубокую периферию) и задворки дестинации, а не ее фасад с «индустрией мечты» и привлекательными достопримечательностями, специально воссозданными для туристского потребления.

Одновременно в эпоху постмодернизма «реальность существования подменяется феноменом “deja vu” - ощущением уже виденного» [122, с. 346]. Эта концептуальная подмена вызывает интерес к прошлому, стремление вернуться в прошлое, и в нем найти смысл существования. В этом феномене кроется причина зарождения спроса на такие виды туризма, как генеалогический (genealogy), ностальгический (nostalgic) и ретро-туризм (retro-tourism).

Ожидания туристов периода постмодернизма связаны с переживаниями удивления, потрясения, восхищения, восторга от открытия нового; поиском форм раскрепощения, самовыражения, вступления в подлинно человеческие, неформализованные отношения с другими участниками туристского события; приобретением опыта межкультурного общения с представителями принимающего сообщества и туристами из других этнокультурных сообществ.

Глобальная культура международного туризма предполагает распространение единообразных моделей отдыха и досуга, туристского поведения и потребления, типов туристских мотиваций, классификационных профилей туристов, формата рыночного имиджа туристских дестинаций.

Так, глобальная культура туризма в эпоху постмодернизма закрепляет мобильность как основную черту глобализирующегося мира в таких стремительно распространяющихся видах туризма, как мобильный (mobile) (подразумевающий активное использование туристами средств и ресурсов мобильной связи (мобильные блоги) для обмена фотографиями и текстами с впечатлениями от поездок, для интернет-поиска, смс-бронирования, а туриндустрией - для рекламы, маркетинга и продаж); виртуальный (virtual) - по Интернету; воображаемый (imaginative) -

по телефону, радио и телевидению; корпореалъный (corporeal) -по инфраструктурам глобальной индустрии путешествий. Эти паттерны туристского поведения доказывают, что в современном мире, обладающем феноменом сжатия пространства и времени, ни пространство, ни время не являются препятствиями для путешествия, и можно физически не покидать «дом», чтобы в целях приобретения нового туристского опыта (развлекательного или делового) побывать среди «чужих».

Однако важным условием для понимания особенностей современного периода туристского развития, включая процессы межкультурной коммуникации в сфере туризма, является признание того факта, что практика туризма и мобильность как поведенческий паттерн постсовременной реальности доступны не всем в равной степени. Многими учеными доступ к глобальной мобильности и степень мобильности (свобода выбора местонахождения) оцениваются как критерий социальной идентичности. Как результат, происходят размежевание и поляризация общества. Например, 3. Бауман называет доступ к глобальной мобильности фактором стратификации общества, так как в нем проявляется глобальный аспект любых привилегий и обездоленности. Ученый разделяет мир на два мира, рисуя иерархию мобильности: на вершине иерархической пирамиды - для жителей первого мира, все более космополитичного и экстратерриториального мира глобальных бизнесменов, менеджеров культуры, ученых - государственные границы открыты; в основании пирамиды - для обитателей второго мира «стены иммиграционного контроля, законов о праве на жительство, политики “чистых улиц” и нулевой терпимости становятся все выше». Первые («верхи») путешествуют, куда и когда пожелают, получая от путешествия немалое удовольствие, вторые («низы»), если путешествуют, то тайком, зачастую нелегально, в некомфортных условиях [10, с. 123, 125-128].

Итак, постсовременный мир видится как «два мира, два представления о мире, две стратегии» [10, с. 142]. Он делится на центр и периферию. Парадокс заключается в том, что «периферийные зоны» - это бесконечное множество пространств, охваченных «глобальными символами, ярлыками, услугами», это «все, что окружает маленькие, духовно экстерриториальные, но физически отлично укрепленные анклавы “глобализованной” элиты» [10, с. 143; 148, с. 74-75]. Этот парадокс влечет за собой еще один парадокс: «эпоха “сжатия пространства/времени”, беспрепятственной передачи информации и мгновенной связи это еще и эпоха практически полного разрыва контакта между образованными элитами и народом» [10, с. 142].

Рассматривая современный период развития туризма как эпоху глобализации с точки зрения транснационального характера и глобальных масштабов всех общемировых процессов; эпоху постиндустриализма с точки зрения преимущественного развития сервисных отраслей и акцентуации общественной значимости информации, знаний, компетенций, креативности, образования и профессионализма; и эпоху постмодернизма с точки зрения нового мироощущения, новых ценностей и новых смыслов, следует признать, что современный туристский продукт является «глокалъным» по маркетинговой концепции производства и продвижения, постиндустриальным по материально-техническому наполнению и постмодернистским по идеологии. Межкультурная коммуникация как парадигма развития глобального туристского пространства с «новыми» ценностями и идеологией, «новым» туристским рынком, «новым» турпро-дуктом, профилем «нового» туриста отражает, закрепляет, транслирует и формирует тенденции туристского развития.

Связь туризма, культуры и коммуникации заложена в основе искомого путешественником нового культурного опыта, когда он покидает свой дом и «своих» и отправляется на встречу с «чужим». Размышляя о феноменологии современного туристского опыта, Э. Коэн выделяет феномен переориентации интереса массового туриста к образу, культуре, ценностям, укладу и стилю жизни «чужого» и «другого». Исследователь прогнозирует развитие современного массового туризма по пути «постепенного отказа от традиционного, священного образа космоса и пробуждение интереса к центру, социальной жизни и природному окружению “других”». Э. Коэн обращает внимание на то, что современный туризм несет «интерес или придание ценности всему тому, что отличается, видится странным или новым в сравнении с тем, к чему путешественник привык в своем культурном мире», и это приводит «к движению от духовного, культурного или даже религиозного центра собственного мира к его периферии, к центрам других культур и обществ» [151, с. 93].

Взаимосвязь туризма, культуры и межкультурной коммуникации наглядно прослеживается в таком виде путешествий, как культурный туризм.

Культурный туризм выделился в самостоятельный вид в 1970-е гг., а уже в 1990-е гг. стал четким, массовым направлением [211, с. 1]. Однако в начале XXI в. «культурный туризм» стал зонтичным термином для широкого перечня близких по природе и характеру видов туризма: исторического, религиозного, паломнического, этнического, этнографического, фольклорного, антропологического, археологического, событийного, художественного, музейного, архитектурного, замкового, дворцового, литературного, музыкального и многих других вследствие того, что все они объединены общими мотивационными устремлениями путешественников (поиском нового культурного опыта и межкультурных контактов) и общими культурно-историческими ресурсами.

Через использование термина культурный туризм открыто признается культурная природа и роль туризма как процесса и комплекса практик, которые вращаются вокруг поведенческой прагматики обществ, а также освоения и передачи культурных смыслов посредством символов, воплощенных в объектах и явлениях. Культурный туризм посредством своих многочисленных видов и форм отражает и выражает многообразие культур человеческой цивилизации и, в свою очередь, способствует образованию новых культурных форм. Культурный туризм со своими структурами, практиками и событиями является продолжением нормативных рамок культуры, из которой он образуется [245]. «Культурные продукты» генерируют ассоциации и смыслы, находящиеся под влиянием культуры потенциального туриста [239, с. 134]. В этом плане туристы не сталкиваются с культурой как с какой-то ценностно-нейтральной формой или процессом. Скорее они декодируют культуры в социальном пространстве и времени по отношению к конкретным режимам формальных и неформальных знаний, накопленных через опыт туризма и нормативные процессы социализации [228].

Культурный туризм сфокусирован на базовой цели любого путешествия - культурном опыте, а потому и на производстве культурных пространств, которые обеспечивают такой опыт для туристов. Организация пространства для целей культурного туризма показывает, каким образом «культуры мобилизуются для туристов и прочитываются туристами в определенном окружении» [237, с. 1].

ЮНЕСКО определяет культурное пространство как место, в котором сосредоточена распространенная и традиционная культурная деятельность, характеризующаяся определенной периодичностью (циклической, сезонной, календарной) или событийностью [243, с. 32]. Культурное пространство задает экстра-лингвистический контекст культурного туризма, определяет направленность и специфику его развития, обеспечивает контакт разных культурных идентичностей и аутентичность культурного опыта путешественников. Сохранение целостности культурного пространства является условием устойчивого развития культурного туризма. Специалисты отмечают, что культурное пространство не обязательно должно быть местом культурного наследия. «Культурным пространством» может быть названо любое место проведения массовых представлений, местонахождение ассоциированного объекта, коллекции или ландшафта, городская улица, культовое сооружение или комплекс.

Связь туризма и межкультурной коммуникации четко просматривается и на уровне конструктов культурного туризма: культурная мотивация, культурная цель, культурный опыт, участие в культурной деятельности, межкультурная коммуникация.

Конструкт «участие в культурной деятельности» является сущностной компонентой, а «межкультурная коммуникация» -деятельностной, наполняющей его экзистенциальными смыслами. Межкультурная коммуникация как конструкт культурного туризма, в свою очередь, является фактором идентификации: отождествления себя со «своими» и отмежевания от «чужих». Исследователи культурного туризма М. Робинсон и М. Смит обращают внимание на то, что культурный туризм - это «гораздо больше, нежели производство и потребление “высокого” искусства и наследия»; он «проникает в глубокие концептуальные территории, имеющие отношение к тому, как мы конструируем и понимаем себя, мир и многослойные взаимоотношения между ними» [237, с. 1-2].

Культурный туризм, так или иначе, опирается на культурное наследие сообщества, выступающего в роли принимающей туристов дестинации. Культурное наследие народа всегда связывают с определенным географическим ареалом его проживания и историческим периодом развития. Ценность культурного наследия возрастает с течением времени. В первую очередь это вызвано его физическим старением, изменением, разрушением и утратой. Видение культурных смыслов наследия через призму международного туризма состоит в «современном использовании прошлого». На включении культурного наследия в турпродукт строится культурный туризм во всем разнообразии его видов и форм. С экономической точки зрения наследие - это ресурс, с социокультурной - ценность, а точки зрения культурных смыслов наследие - это связующее звено между людьми и местом, «средство создания и трансляции идентичности мест» [138, с. 80]. «Наследие» полисемично по природе и включает различные значения идентичностей места либо в последовательной, либо в синхронной перспективе [138, с. 80; 171, с. 3]. Будучи ресурсом, необходимым для формирования культурно-специфического турпродукта, и основной детерминантой уникальности самого культурного сообщества как туристской дестинации, наследие также связано с идеей «сообщества», где объекты, деятельность и люди трансформируются в концепты «местный диалект», «местное ремесло», «народность» и «этничность». Именно таким образом туризм становится дополнительным пользователем и создателем идентичностей места, сформированных многоаспектным наследием [138, с. 80].

Относительно взаимодействия сообщества и идентичности важными представляются наблюдения о том, что если сообщества множественны и многомерны по структуре и составу, а не одномерны и гомогенны, то туризм становится еще одним компонентом этого сложного комплекса, а не просто внешним фактором воздействия. Другими словами, речь может идти о множественных культурных идентичностях в рамках одного сообщества как дестинации. Кроме того, отношения между сообществом и местом, социальной группой и физическим окружением, с которым она себя идентифицирует, не могут быть неизменными, что неизбежно приводит к динамическим изменениям внутри сообщества, в физическом и культурном образе дестинации, во внутренней и внешней идентичности сообщества.

Таким образом, прежде всего очевидным в пространстве культурного туризма является факт неизбежности встречи «своего» и «чужого» и их трансформирующего влияния друг на друга. В этом контексте развития межкультурная коммуникация выступает как цель, средство, условие получения путешественником искомого туристского опыта.

Прогнозируя стремительное развитие международного туризма и вовлечение в туристские обмены постоянно растущего числа стран и территорий, Всемирная туристская организация (ЮНВТО) подчеркивает усиление мультикультурного характера современного туризма и вводит термин международная туристская культура [249]. Его культурные смыслы развивают идеи «глобальной деревни» М. Маклюэна (с неотъемлемыми ассоциативными чувствами сопричастности, общности, взаимозависимости всех жителей планеты и пониманием неизбежности взаимопроникновения и взаимовлияния их культур), отражают современные тенденции глобализации культуры и туризма, трансформирующей культурные идентичности народов и стран, генерирующих и принимающих туристские потоки, формирующей глобальную туристскую культуру и туристские идентичности.